"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

трогательность? Где разгадка всему этому? Что за сфинкс полулежит сейчас
перед ней в кресле, с дремлюще-безразличным лицом, с протянутыми вперед
косолапыми ногами?
Этот Андрей и тот Геннадий Павлович!
Оба мужчины, а какая между ними колоссальная разница!
Кто из них двоих лучше?
И чем больше Ксения Дмитриевна присматривалась к Андрею и Гаше, тем
сильнее чувствовала, что ей все нравилось в этих простых людях, даже то, что
они за обедом брали с тарелок вареное мясо не вилками, а пальцами. В этом
она тоже усматривала какую-то ихнюю, глубинную, неприкрашенную народную
правду.
Не беда, если эти люди не задаются большими целями. Зато они не
раздираются и несбыточными мечтами.
Они живут просто и реально, как просто и реально живет на земле все.
За обедом у них были сегодня наваристые мясные щи, крутая гречневая
каша с пережаренным в масле луком и ржа ной хлеб.
Ржаной хлеб! Как они его хорошо едят! Как они к нему по-особенному
относятся! В каком он у них, чувствуется, большом почете! Без ржаного хлеба
они не сядут обедать. За обедом он идет у них в корню.
В этом она видела все ту же великую мужицкую правду, верность земле.
Они и породившая их земля составляют одно. А что представляет из себя
она, их бывшая барыня? И каким путем по черпнуть ей от них для себя хотя
чуточку этой русской почвенной земляной силы? Каким образом выжать ей из
себя, как воду из губки, всю старинную, насквозь пропитавшую ее гниль?
- Андрюша, - заговорила Гаша с мужем о деле, когда все сели за
жиденький чай с прозрачным вареньем из антоновских яблок. - Ты, понятно,
знаешь, мы с тобой не раз об этом уже говорили, что я могла бы набирать по
больницам гораздо больше заказов на белье, чем набираю сейчас. Но мне дети
мешают, мне детей не на кого доверить. А без присмотра их тоже нельзя
оставлять. Ксении Дмитриевне ну жен угол, койка, где она могла бы ночевать,
а нам нужен человек, такая женщина, которой можно было бы препоручить наших
детей. Ты ничего не будешь иметь, если она у нас поживет несколько время и
за это время присмотрит за нашими детьми?
- Это временно, - вставила со своего места Ксения Дмитриевна, сильно
волнуясь. - Это временно, - еще раз повторила она. - Пока я где-нибудь
устроюсь.
Андрей оторвал от блюдечка с чаем багровое в поту лицо, навел на кончик
носа, как на мушку ружья, косящие во внутрь глаза, что-то трудно проглотил
или чем-то поперхнулся, должно быть слишком горячим кипятком, потом сказал:
- Что ж. Пущай, если хочет, остается у нас. Места у нас хватит, -
скользнул он неторопливо косыми глазами по полу. - Тут еще душ десять
положить можно.
Только и всего сказал он. И сказав, тотчас же перестал думать об этом.
Отнестись к этому "вопросу" проще, чем отнесся он, уже было нельзя.
А Ксения Дмитриевна, пока дослушала до конца его "ответ", чуть не
умерла от разрыва сердца.
Разрешил! Согласился! И как!
И ей стоило невероятных усилий, чтобы не разрыдаться.
Неужели еще сохранились такие люди, такие нравы?
Вот она - земля! Вот в чем сила земли!