"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

должность. Тогда и мужчины хвосты подожмут, языки подвяжут. То они вас
приходят смотреть, понравитесь или нет, а то вы их будете выбирать, если
станете на себя зарабатывать. Тогда будете их прямо по шеям гнать. А если
выйдете замуж, то и в супружестве у вое будет совсем другая жизнь. Гляньте
на наших шоферш, наверное уже видали: как какая шоферша сама зарабатывает,
так и муж хорош с ней, дрожит, боится, чтобы не плюнула ему в рожу и не ушла
от него. А как какая не в состоянии сама копейку заработать, так и муж
издевается над ней, каждую минуту вроде мстит ей, что она живет на его счет.
Разве это жизнь? И-эх, Ксения Дмитриевна! И мучаются же есть среди нас
которые!
- На тех курсах, - как околдованная, твердила Ксения Дмитриевна все о
своем, - на тех курсах срок обучения трех месячный, плата смотря с кого. С
членов профсоюза по шесть рублей в месяц, с нечленов пятнадцать. Меня, как
воспитательницу, работающую в вашей "детской комнате", зачислили в союз
нарпита, так что я буду платить по шесть рублей.
- Это совсем недорого, - сказала Гаша.
- Недорого, но у меня и этих денег нет, - вздохнула Ксения Дмитриевна.
И они замолчали.
Гаша работала, Ксения Дмитриевна думала, высчитывала, умножала: трижды
шесть равняется восемнадцати. Затратить все го восемнадцать рублей и стать
совершенно другим человеком!
- Гаша,- смущенно нарушила наконец паузу Ксения Дмитриевна, - там у
меня в чемодане завалялись кое-какие из моих прежних нарядов. Не купите ли
вы их у меня? Я бы их совсем дешево вам отдала.
- У вас? - изумилась Гаша и отрицательно помотала головой. - Нет. У вас
я не могу купить. Как же я у вас буду покупать? Да у меня совести на это не
хватит.
- Все это пустяки, Гаша. При чем тут совесть? Напротив, вы спасете
меня, если купите у меня мои тряпки.
- Лучше приберегите вещи для себя, - посоветовала Гаша.- Вещи всегда
сгодятся. Вещи это не шутка. Продать вещи легко, а снова нажить?
И она много еще говорила похвального о вещах.
- Мне деньги нужны, - перебивала ее Ксения Дмитриевна. - Я должна
поступить на курсы.
- Это два-то червонца? Такую сумму можете у кого-нибудь призанять.
- Занимать я ни в каком случае не буду, раз не из чего отдавать.
Говорите окончательно: возьмете мои вещи или нет? Если не возьмете, я их
татарину продам. Сама их надевать я все равно не буду, они будят во мне
неприятные воспоминания, я без страдания не могу на них смотреть.
Гаша остановила машину, молчала, смотрела вниз, боролась.
- Ну вот вы какая, - сказала она наконец и подняла голову: - Давайте
посмотрим, какие там вещи.
Ксения Дмитриевна вытащила из-под дивана свой большой кожаный чемодан,
весь испятнанный волнующими вок зальными бумажными наклейками: "Харьков",
"Москва", "Харьков", "Москва"...
В пять минут они сторговались. Неприятные для Ксении Дмитриевны вещи
перешли к Гаше.
И Ксения Дмитриевна со следующего дня аккуратно на чала посещать
вечерами курсы машинописи.
Три месяца занятий на курсах пролетели для нее как три дня.