"Наталия Никитайская. Правильная жизнь, или Жизнь по всем правилам" - читать интересную книгу автора

Но в глубине сознания уже отчетливо вызревала мысль, что лучшего дня не
было в моей жизни.
В воскресенье утром я снова поехала полоть.

Часть третья. ИНСТИТУТ

Павел ходил надутый. Алексей Палыч поглядывал на меня с любопытством.
Мне не нравился его взгляд, и я напрямик спросила:
- Я что, сильно отклонилась от нормы?
Свекор ответил, как всегда, глубокомысленно и занудно:
- Не стану скрывать от тебя, дорогая, что твое поведение - если,
разумеется, ты говоришь правду и действительно провела эти дни на поле, а
это скорее всего именно правда, так как руки твои распухли и с трудом
держат чашку,- так вот: твое поведение, моя милая, выглядит довольно-таки
неадекватным по отношению к тебе - такой, какой я всегда тебя знал...
Судя по всему, что-то в тебе изменилось. Что? Трудно пока сказать со
всей определенностью, но к этим переменам, как мне кажется, следует
присмотреться,и свекор обратил на меня свой коронный прищур лучшего
диагноста города.
- Дорогой Алексей Палыч!- ответила я.- Не тратьте на меня понапрасну
вашего драгоценного времени и вашего великолепного прищура: я и без него
отношусь к вам с уважением. Но мое уважение может сильно подтаять, если вы
станете убеждать меня, что желание хорошо сделать порученную тебе работу
подлежит какому-то особенному анализу, что оно ненормально.
- Жаль, детка, что ты меня не поняла. Я ведь только хотел сказать, что
это желание прежде посещало тебя не так уж часто...
Я отмахнулась от благожелательной навязчивости свекра и помчалась на
работу. Но пока я спускалась по лестнице и шла к автобусной остановке, я
все время раздумывала над его словами: неужели он прав, и я действительно
заболела? Интересно, что бы он сказал, если бы узнал про желтушечные глаза
над полем?.. Нетрудно догадаться, что хорошего ничего бы он не сказал.
Несколько взбудораженная, я пришла в институт.
А тут все было, как обычно. В нашей комнате Лидия Мартыновна
показывала всем желающим духи и непременно добавляла: "Муж подарил. Сказал:
ты и большего достойна, но в магазине ничего дороже не было".
Николаша устраивался у телефона с записной книжкой - обзванивать
знакомых: знакомых у него тысячи, а домашнего телефона нет. Манечка Кукина
печатала на машинке стихи, которые сочинила вчера к грядущему через год
юбилею шефа. Возле нее болтался Игорь Сергеевич и восторгался стихами, а
заодно как бы ненароком оглаживал плечики автора.
Первым моим побуждением было пойти к Ленке - с этого начинался почти
каждый мой рабочий день - и поболтать о прошедших выходных. Но, во-первых,
мои выходные прошли - я понимала это - несколько странно, а во-вторых, мною
вдруг овладело чувство стыда: я вспомнила о таблицах. Почти два месяца они
валяются необработанными в моем столе. И шеф о них уже даже не
спрашивает...
Я расчехлила счетную машинку, разложила таблицы и принялась за работу.
Однако сосредоточиться было трудно: мешали шум и гам вокруг. Я терпела
целых полчаса. Но потом не выдержала и, выждав, когда Николаша в очередной
раз положил трубку, громко произнесла: