"Юрий Никитин. Человек, изменивший мир" - читать интересную книгу автора

сортировал и отсылал ему. А с третьего или четвертого варианта
Регистра, которого было около трехсот страниц, он прислал мне
экземпляр, и я уже вписывал их сам, а затем перепечатывал на
пишущей машинке, подложив семь копирок, чтобы получилось восемь
экземпляров, столько мог дать мой старенький "Ундервуд". И
Регистр стал уже восемьсот страниц (а по уральской и сибирской
фантастике идеи и сюжету для Альтова выбирал В. Бугров).
Одновременно, днем работая литейщиком в литейном цехе,
вечерами я готовил первый сборник, одновременно публикуясь по
всему Союзу. Еще с первого шага я сразу же определил для себя
ряд ограничений (а ограничения и есть ограничения), которые
переступать не должен. К примеру, никогда и ни при каких
обстоятельствах не переносить действие в капстраны, не давать
своим героям иностранных имен.
Позиция редактора (он же и цензура) была проста:
фантастика - это о будущем. В будущем неизбежен коммунизм. При
коммунизме все чистые, умытые, идеальные. Потому, если
изображаешь героя хотя бы с прыщиком, то имя надо давать
американское. Или любое из капмира. У них там любая гадость
возможна. И преступность, и болезни, и недостатки. Так и
получалось, что иные фантасты (я не говорю о них плохо!) для
лучшей проходимости своих вещей шли на такой компромисс. Жаль
только, что компромисс шел за счет других авторов, которые на
него не шли. А читатели получали то, что проходило, а не то,
что сильнее. И слышали имена тех, кто умел смириться, а также
тех, кто приходил с рекомендацией из ЦК.
Да не в квасном патриотизме дело, как обвиняют
литературоведы в штатском, а в том отношении, до понимания
которого они просто не доросли: чувства собственного
достоинства. Представьте нелепейшую ситуацию, в которой жили
все годы (да и живем): американский фантаст пишет о том, как
некий изобретатель по имени Джон Смит что-то изобрел, его
преследуют и пр. На советский фантаст, а теперь и российский,
зная Америку только по нашей самом правдивой в мире прессе,
тоже пишет роман о бедном американском изобретателе Джоне
Смите, которого преследуют и т.д. Затем при культурном обмене
американец нам предлагает свой американский роман. А мы ему...
что? Русский... о Джоне Смите?.. И даже не краснеем?
Та же ситуация и в фэнтези, когда пишут о драконах,
принцессах, магах, троллях и феях. Писать о них - это сразу
признать себя гражданином второго сорта.
Это обостренное чувство собственного достоинства может
принимать странные для нормального человека формы. К примеру,
когда эти рассказы я заново набирал на компьютере, приятель,
заглядывая через плечо, не мог понять, почему Windows и Word на
англицком, хотя уже есть русские версии. А я не могу объяснить,
что принять русифицированную программу - это признать себя
гражданином второго сорта. Который получает адаптированные для
его убогого умишка версии, получает намного позже тех, кто
владеет языком... Для меня достойнее выучить язык, чтобы