"Юрий Никитин. Это о нас (Из сборника "Человек, изменивший мир")" - читать интересную книгу автора

подул на нее, испытующе посмотрел на обоих. Оба жадными глазами смотрели
на печать. Он вздохнул, с отвращением приложил темную поверхность к
бумагам.
Кириллу показалось, что на мгновение в зале померк свет. От радости,
сказал себе иронически. Не от нервного же истощения... Мелькнуло
напряженное лицо Фроси. Потом в поле его зрения появился стол, на котором
лежали два брачных свидетельства, теперь - с большими черными буквами:
"РАСТОРГНУТЬ". Одно из них тут же исчезло в пальцах Фроси.
Он превозмог слабость, взял свое свидетельство, неловко поклонился:
- Благодарю. До свидания.
- Не за что, - буркнул регистратор. - До свидания.


Злость, раздражение, неслыханное чувство облегчения - все вместе были
теми горами, за которыми даже не обратили внимания на испортивших многих
квартирный вопрос. Фрося осталась в прежней квартире, полученной от
завода, а он переехал в хрущевку на окраине, тот "трамвайчик" ему уступили
мать с отчимом.
Регистратор оказался прав, первые два дня он даже не пытался заняться
работой. В черепе хаотично и яростно метались горячие как раскаленные
стрелы образы этой проклятой женщины, как она его доводила, как нагло
держалась даже на разводе. Как эта змея сейчас ликует, уже смеется над ним
в объятиях другого...
И, хуже всего, нервное истощение дало наконец знать: он чувствовал
ужасающую слабость, в глазах часто меркло, темнело, вспыхивали крохотные
звездочки, а когда светлело, он со страхом видел, что все двоится,
расплывается перед глазами. Наконец наступило некоторое улучшение, но зато
померкли краски. К ужасу он ощутил, что видит мир только в черно-белом, а
все краски стали серыми. Да и острота снова начала падать, к вечеру
второго дня он едва различал пальцы на вытянутой руке, но сосчитать уже не
мог. Стены крохотной однокомнатной квартиры терялись в размытом тумане.
- Черт, - выругался со злостью, - до чего себя довел! Еще чуть, вовсе
бы рехнулся...
В холодильнике пусто, за два дня выгреб все. А идти в гастроном
неловко, если примется ощупывать стены. Надо выждать, наладится же...
Не наладилось и на третий день. Он позвонил на работу, договорился об
отпуске на неделю за свой счет, нервный срыв, потом наверстает. Матери бы
позвонить, но та сперва поднимет крик, что зря разводился, девочка очень
хорошая - это Фрося-то хорошая девочка! - сам виноват, теперь надо
иглоукалывание, мать помешалась на этом иглоукалывании...


На четвертый день он ощупью, почти в полной мгле, пробрался своему
столу, нащупал телефонный аппарат. Зажав трубку возле уха плечом, принялся
набирать номер. Приходилось всякий раз пересчитывать дырочки, но и потом,
когда услышал гудки, не был уверен, что набрал правильно.
К аппарату долго не подходили. Он считал гудки, наконец уже собрался
положить трубку, когда щелкнуло, еле слышный знакомый голос, похожий на
комариный писк, неуверенно произнес:
- Алло?