"Юрий Никитин. Башня-два (Цикл "Трое из Леса", #20)" - читать интересную книгу автора

рыжеволосый чем-то неуловимо отличается от мужчин, которых она
раньше знала. Если честно, то знала хорошо. На ее яркую внешность
они слетались как бабочки, ей не приходилось, как ее одноклассницам,
а потом сокурсницам, строить кому-то глазки и показывать ножку.
Но этот, этот какой-то особенный...
Из комнаты донесся его мягкий мурлыкающий голос. Прислушалась,
мелодия была странная, непривычная уже тем, что мелодия, ибо мир
заполнился ритмами, а мелодии давно ушли, существовали на задворках,
но от этой в груди защемило... Он фальшивил немилосердно, явно все
медведи уши оттоптали, но все равно в ее сердце разлилась сладкая
тоска, она ощутила, что невольно расправляет руки в стороны, словно
птица, почуявшая свободу...
- Что это? - крикнула она из кухни потрясенно. - Что за
музыка?.. Что за песня?
Он вошел на кухню смущенный, развел руками, не думал, что у нее
такой острый слух, но она смотрела требовательно, и он сказал
нехотя:
- Это песня одного моего друга.
- Он даже не профессионал? - поразилась она.
Почему-то сразу решила, что этот рыжий с его слухом и близко не
подходил к миру музыки и что у него все друзья такие же тугоухие.
Слабая улыбка скользнула по его губам.
- Я бы не назвал его профессионалом.
- Но кто он? - допытывалась она. - Он просто бог!
Что-то изменилось в его зеленых глазах, словно он хотел
отшатнуться, но удержался, и, не сводя с нее удивленного взгляда,
слегка наклонил голову:
- Да, ты права.
Он явно не хотел отвечать, и она зашла с другого конца:
- Но где ты слышал эту мелодию?
- Далеко.
- Где, в Штатах?
Он покачал головой:
- Да нет... Скорее на этих землях.
- Я так и думала! - воскликнула она. - Штатовские меня не
трогают. Под них хорошо танцевать, балдеть, тупеть, но что-то сердце
защемило... Если он не знаменитость, ты меня с ним познакомишь?
Он медленно покачал головой:
- Это было давно. Очень давно. Песен было много, это
единственное, что в моей голове застряло.
Она развела руками:
- Ну ладно... Жаль, такую хорошую песню забыли. Правда, язык
тоже странный. Не английский, не французский...
Он кивнул, соглашаясь, что не английский, не французский,
замедленными движениями засыпал смолотый кофе в джезву, пальцы
коснулись верньера газовой плиты. В тот момент, когда джезва без
стука опустилась на решетку, под ней вспыхнул злобно шипящий голубой
венчик. Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова. Даже не
взял пьезозажигалку, но огонек все равно вспыхнул. Наверное, там и
горел самым малым пламенем, ее гость только добавил газу...