"Нико Лаич. И снова гражданская война " - читать интересную книгу автора

откусив большой кусок, стал жадно его жевать. Громко чавкая, он продолжил
рассказ: - Упрямая скотина, однако. Ничего не хотел рассказывать. Но у меня
ещё никто не смог отмолчаться. Вольфович снова откусил кусок колбасы, и,
ловко вскрыв штопором складного ножа бутылку, сделал несколько глотков вина
прямо из горлышка, хотя на столе стояли две чистые чашки. Громко рыгнув, он
вернулся к беседе. - Я говорю, милый мой Антонио, что у меня ещё ни одна
сука не молчала. Пытаться - пытались. Но веришь, я любого разговорю! - Ну, и
что беляк? - спросил Шиндмар, голос его предательски дрогнул. Вольфович не
заметил этого или не обратил внимания. - Ха-ха! Он тоже не исключение. Начал
я с ним по-хорошему: одел перчаточки и немного с ним побоксировал. - У него
же прострелена рука и нога повреждена. - Угу, - подтвердил Вольфович, - руки
ещё и скованы сзади были - "силы капитализма, связанного условностями, в
любом случае должны быть побеждены силами раскрепощённого социализма", -
исковеркано процитировал он рано ушедшего из жизни вождя Октябрьской
Революции товарища Троцкого. Комиссар машинально поправил: - "Победа
общества, раскрепощённого передовым социалистическим строем, над обществом,
связанным предрассудками и условностями прогнившего капитализма, исторически
неотвратима!" Надо лучше изучать труды классиков марксизма-троцкизма,
комманданте. Вольфович не обиделся, даже кивнул головой "хорошо, мол, приму
к сведению" и продолжил рассказ о своих подвигах: - Побоксировал я с ним
немного - не сдаётся вражина, молчит. Пришлось достать набор вспомогательных
инструментов. Начал с иголок. Первые две он выдержал: нет, конечно, орал,
как резаный, но на вопросы не отвечал. На третьей сломался: заговорил.
Только, хитрая скотина, заговорил не на русском или каком-нибудь европейском
языке, а залопотал на какой-то тарабарщине. На китайском или корейском -
хрен его поймёшь. "А-а, - думаю, - сволочь, ловко придумал". Знаю такой
психологический приём, преподавали нам, как держаться на допросах: - Он
жив?! - с болью в голосе спросил Шиндмар. Вольфович, как будто и не слышал
его: - Берусь я за щипцы, паяльную лампу решил на закуску оставить: - Он
жив?! - повторил свой вопрос Шиндмар. - Да, ну, тебя Антонио! Всегда на
самом интересном оборвёшь. Вот и беляк такой же попался - только я
разошёлся, он взял и помер. Сердце, наверное, слаб: Вольфович поздно заметил
пистолет в руке Шиндмара. Отброшенный первой пулей, он ещё падал, а Михаил
Раевский продолжал расстреливать его тело. Заменив пустой магазин, Михаил
побежал к выходу. По дороге его остановил один из советников: - Что
случилось? - Да, так - нервы! Устроил стрельбу по воронам - развелось тут
пожирателей падали!
***** В тюрьме часовой и дежурный, повинуясь натиску колонеля,
пропустили его в камеру где лежало тело пленного. Михаил подошёл к телу
убитому брату. Оно было страшно изувечено. Михаил обнял его и зарыдал.
Перепуганный охранник бросился звонить в отдел контрразведки о странном
поведении колонеля Бандераса. Через некоторое время послышался топот ног. В
дверном проёме появился заместитель Вольфовича Зурабов, а за ним два
советских сотрудника контрразведки. - Колонель Бандерас! Гражданин Шиндмар!
Вы арестованы, немедленно сдайте оружие! Михаил медленно, как во сне,
повернулся к контрразведчикам и так же заторможено начал вытаскивать
пистолет с таким видом, будто хотел бросить его на пол. Контрразведчики не
особенно его опасались, хотя и были настороже. Им было не впервой
арестовывать высокопоставленных начальников. Чекистам не повезло в том, что
в пистолет их потенционального арестанта был снят с предохранителя, а патрон