"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

рассказать, поплакаться, выслушать слова сочувствия - хотя какое там
сочувствие...
- А с семьей у тебя как? - закинул я удочку, когда мы расположились со
своим провиантом на кухне. На миг кольнуло: что сказала бы Зина, увидев на
скатерти (это она такой порядок завела, никаких клеенок и пластиков, только
скатерть и салфетки) - на белоснежной своей скатерти банку с рваными краями
- кильки в томате, порезанную крупными ломтями колбасу и батон, который
резать никто и не собирался, так ломали. Но Зины не было - в том-то и беда.
Спросил я Конькова о его семье, потому что ждал краткого ответа:
такие, как он, всегда в разводе или в больших неладах. Был, конечно, риск,
что и на эту тему затянет он длинный разговор, но я готов был послушать.
Повторяю - я был ему благодарен, что сижу не один. Есть у меня и друзья,
только ни с кем в тот день не хотел бы я остаться вдвоем в своем разоренном
доме. Коньков же вроде случайного попутчика в вагоне - самый подходящий
человек для душевных излияний. Через несколько часов расстанешься - и
некого стыдиться за душевный стриптиз. Почему-то мне казалось, что
непременно я с ним расстанусь: не видались же больше двадцати лет, он
возник из небытия в странных обстоятельствах и так же внезапно исчезнет.
Так вот, спросил я его о семье и ждал ответа, чтобы в свою очередь
приступить к рассказу, но он, вопреки моим ожиданиям, просиял:
- А я, брат, дважды дед Советского Союза. Дочка двойню в прошлом
месяце принесла, два пацана. Они квартиру получили в Крылатском, баба моя
там безвыездно, помогает.
При этих его словах заныло завистливо мое сердце. Живут себе в
Крылатском два пацана под присмотром родителей и бабки, а мой-то где малыш,
где его спать укладывают и чем кормят, и ведь забудет он меня скоро, если
так дальше пойдет...
Может, это и странно покажется, что о молодой жене я думал только как
о матери своего сына, как о хозяйке дома - и не грызли меня ревнивые
видения, кто там и как её обнимает. По правде сказать, все это было ночью,
было и сплыло, расстался я в мыслях и в сердце с нею, укротил
взбунтовавшееся самолюбие. А с сыном проститься не сумел и отдавать его,
жить без него дальше не собирался, хотя и не представлял себе, как его
вернуть.
- Ну и что делать собираешься? - задал Коньков как нельзя более
уместный вопрос, это с ним часто случается, теперь уж я знаю, - Ты хоть
представляешь, с кем она ушла и куда?
- Понятия не имею, - ответил я, прикидывая, что там ему удалось
подслушать, - Но буду искать. Сын будет мой.
- Связи её известны: адреса родителей, подруг, друзей? Из подруг
наверняка хоть одна в курсе и если по-умному заняться...
Подруги? Я ни одной не вспомнил. В машбюро нашего института, где Зина
до замужества работала, ни с кем она не дружила, да и расспрашивать там я
бы не стал, этого ещё не хватало.
- Она детдомовка, - я назвал город в Средней Азии, где находился
детдом. Родители погибли в крушении. Она и в Москве-то недавно.
Кстати, вспомнил я, надо поискать её паспорт. Вдруг он здесь, дома?
Тогда, обещал этот хам из милиции, она быстренько объявится. Что советскому
человеку без паспорта делать?
Коньков поднялся и с готовностью направился за мной в комнату.