"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

пришел - направо, забор-штакетник скоро кончился, следующий - сплошной -
отбрасывал такую густую тень, что я рук своих не различал. Я зашагал
быстрее - впереди мне почудился просвет, там оказался поворот, но следовало
ли сворачивать или идти прямо, я не помнил. Свернул наугад - и через минуту
понял, что не сумел бы вернуться к старому Хельмуту, даже если бы и
захотел. Оставалось брести почти наощупь - где-то за стенами и заборами шла
жизнь, светились окна, но свет их не достигал улицы, раздавались невнятные
голоса, совсем рядом рассмеялась женщина. Собаки погромыхивали цепями -
один раз я было остановился, и невидимый пес тут же разразился утробным
лаем, отозвались другие - кто лаял, кто подвизгивал, кто глухо рычал.
Адский концерт помешал мне сразу расслышать шаги позади, кто-то шел за мной
- может быть, уже давно.
- Есть тут кто-нибудь? - крикнул я в темноту, - Как до станции дойти?
Ни ответа, ни привета - только собаки завели по новой. Я заспешил, мне
стало не по себе. Теперь я то и дело оглядывался - померещились, что ли,
зловещие шаги? Вроде бы никого. Слева прогрохотал поезд - слава Богу,
железная дорога рядом, сейчас выберусь из проклятого лабиринта, правее или
левее станция - это уже неважно, там огни, люди...
В очередной раз оглянувшись, я увидел за спиной свет, - тот, кто шел
за мной, светил фонариком...
- Как пройти к станции? - громко спросил я. Молчание, фонарик погас.
Охваченный паникой, я побежал, но тут же споткнулся и упал, больно
ударившись локтем. Подняться мне не дали: резкий свет ударил по глазам,
сильный толчок в грудь - и я снова оказался на земле, чья-то рука зашарила,
нащупывая карман... Вне себя то ли от испуга, то ли от ярости, я
барахтался, пытаясь подняться на ноги, крикнул "милиция" и "на помощь" -
больше ничего не помню...
Первое, что я увидел, очнувшись, было лицо Конькова, - подсвеченное
снизу фонариком, оно показалось мне зловещим и странным, я шарахнулся было
от него, но тут в круг света попал ещё один знакомый - лейтенант Еремин
озабоченно склонился надо мной.
- На вас напали? Что случилось?
С грехом пополам я встал, наконец, ощупывая шишку за ухом, увернулся
от лейтенанта, который норовил мне помочь, и постарался более или менее
связно объяснить, что произошло.
- Разглядели нападавшего? Что у вас пропало - деньги?
Бумажника в карманах не оказалось, не было его и на земле - луч фонаря
осветил только неровную тропку, сбившиеся в кучу пыльные листья и
почерневшую смятую пачку из-под сигарет.
- С целью ограбления, - произнес лейтенант, и в голосе его прозвучало
облегчение. Но я-то знал, что это не так: в тощем бумажнике лежала всего-то
пятерка, а вот из нагрудного кармана исчезло письмо Маргариты Дизенхоф и
наше свадебное фото. Однако об этом лейтенанту милиции знать ни к чему -
так я решил.
Железнодорожная станция оказалась близко. Появление моего приятеля и
милиционера в нужное время и в нужном месте объяснялось проще простого.
Проспавшись и не обнаружив меня в гостинице, Коньков отправился в отделение
местной милиции, куда с самого начала намеревался пойти, поговорил все с
тем же лейтенантом Ереминым как с должностным лицом, которое в курсе, пока
беседовали, звонил то и дело в гостиницу, где меня, естественно, не было,