"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

светловолосая Гретхен, которую он повстречал в самой романтической ситуации
- когда загорелась красильная фабрика. Пожар был потрясением, на этой
фабрике работала добрая половина женского населения городка, погибло
семеро, многие оказались в больнице, кто с ожогами, а кто и с психическими
сдвигами. По Зине Мареевой плакать было некому, но у остальных-то семьи,
дети.
Папаша этого самого лейтенанта, здешнего уроженца, учился когда-то в
одном классе с Руди Дизенхофом - выходит, с дядюшкой Греты, старшим братом
её матери. И вспоминает, что из всех немецких ребятишек, ходивших во время
войны в здешнюю школу, этот парень был самым непримиримым. На окрик "фриц"
кидался с кулаками, рослый был, крепкий - многим от него доставалось.
Однажды поколотил сына директора школы, тут же его исключили, но сразу
восстановили: ради сестры Гизелы. Тихая девочка полдня проплакала в
директорском кабинете, уверяла, будто отец убьет Рудольфа, если его выгонят
из школы. И ей поверили - такая репутация была у Хельмута, вот его бы никто
не решился задеть, хотя шутники и в шахте находились, там, где работал
мрачный этот немец - вдовец Хельмут Дизенхоф. Может, потому что знали его
историю, - люди в общем-то не злые...
Рудольф угодил-таки в колонию для малолетних - в школе обокрали
кабинет физики, унесли ценные какие-то приборы. Все указывало на Руди - он,
мол, и ребят помоложе подбил, уговорил высадить окно второго этажа. Хельмут
его вроде бы проклял - во всяком случае, отступился от сына-бандита. На суд
не ходил, одна только Гизела сидела рядом с братом, насколько можно было
близко, все норовила взять его руку. Следователь приезжал чужой, откуда-то
из центра, дело раздули: банда, якобы, могли и под расстрел подвести, время
такое было. Но обошлось, Рудольф Дизенхоф получил семь лет, остальные
участники поменьше, по-разному. Ребят увезли, следователь укатил туда,
откуда приехал, а школьница Гизела - ей и было-то всего шестнадцать, не
больше - родила через несколько месяцев дочку. И никто её не осудил - чем
ещё могла она заплатить за жизнь брата? Не липла к тихой девочке грязь...
Да-а, невеселую историю пересказал мой спутник. Но сомневаться не
приходилось, - и не такое бывало на нашей Богом проклятой территории,
повидала она и похлеще злодейства...
- А что потом сталось с Рудольфом?
- Слух был, что в колонии научили его играть на трубе. На тромбоне, не
то на кларнете, шут их разберет. А на гитаре он и раньше умел. В городок он
не вернулся - Хельмут все равно бы не принял. Хотя многие подозревали, что
и кражи-то никакой не было: все подстроил директорский сынок, ему куда
сподручнее было увести эти термометры-барометры. Будто потом кто-то их
купил у него, вещи в хозяйстве не лишние.
- А Гизела?
- Ну, её из школы, сам понимаешь, погнали. Ах какой пример для
девочек! Кто-то из учителей пристроил её на работу в местный детдом,
сначала уборщицей, потом бельишком стала заведовать. Кастеляншей. Чья-то
добрая душа позаботилась, чтобы девчонка хоть за декрет деньги получила.
Для неё это спасением тогда оказалось - Хельмут бушевал как зверь. Потом
утих!
Я слушал Конькова с удивлением, не события меня удивляли, а сам
рассказчик. Вроде бы проникся он бедами этих незнакомых людей, и давние
горестные события заставили его позабыть обычное хвастовство и бахвальство.