"Геннадий Николаев. Белый камень Эрдени" - читать интересную книгу автора

Ирина закусила губы, но ссориться со мной не стала, не знаю уж из каких
соображений. Янис жадно схватил магнитофон, быстро оделся и юркнул в дверь
перед расстроенной, обескураженной Зоей. Я съел пару пирожных и остатки
холодца и завалился спать. Ирина со мной не разговаривала, поэтому я
тотчас уснул.
На рассвете меня разбудил телефонный звонок. Звонил вахтер института,
жаловался, что какой-то пьяный колотит в дверь, требует, чтобы впустили,
говорит, что позарез надо в акустическую лабораторию (в ту самую, где я
являюсь начальником). А по инструкции в праздничные дни туда категорически
запрещено впускать. Я велел узнать фамилию нарушителя. Вахтер долго
перекрикивался у закрытой двери, наконец сообщил: "То ли кис-кис, то ли
кас-кас, шут его знает, не разберешь". - "Клаускис!" - воскликнул я.
"Во-во", - подтвердил вахтер и добавил, что этот самый Кас-кис грозится,
что разобьет окно, а все равно проникнет в лабораторию. Я сказал вахтеру,
чтобы выполнял инструкцию: раз написано никого не впускать, значит, никого
и точка. Но не успел я заснуть, как снова зазвонил телефон. Вахтер криком
доложил, что из акустической лаборатории доносятся "всякие" звуки, от
которых волосы встают дыбом. Я сказал, что выхожу, и начал быстро
одеваться.
Когда мы с вахтером подошли к лаборатории, то никаких "всяких" звуков
не было. Вахтер шепотом побожился, что звуки были, что до сих пор не
опомнился и что кожа еще топорщится. Я открыл дверь. Янис был там.
Согнувшись под тяжестью, он тащил из дальнего конца лаборатории анализатор
спектра. Макетный стол, на котором мы обычно собирали схемы, был заставлен
приборами. Стекло в одном из окон было разбито. Янис поставил анализатор
на стол и невозмутимо принялся расставлять динамики стереофонического
звучания. Вахтер начал шуметь и требовать немедленного составления акта,
вызова милиции и так далее, но я, попросив его удалиться на свой пост,
подошел к Янису. Он почти рухнул на стул. Все это казалось более чем
странным. Клаускис сидел, понуро ссутулившись, поддерживая голову тонкими
руками. Он вдруг затрясся как в ознобе и уставился на меня своими
тоскливыми глазами.
- Что ты собираешься делать, дружище? - как можно мягче спросил я. -
Пойми, я начальник, отвечаю за лабораторию и должен знать.
Он согласно кивнул. Я ждал. Дрожь порывами охватывала его, и он изо
всех сил сжимал свои маленькие, как у мальчика, кулаки. Я подумал, что
неплохо бы увести его домой. Оставлять его в лаборатории в таком состоянии
было нельзя.
- Твоя пленка - музыка, - начал он, с трудом подбирая слова. - Я должен
ее проверить. Анализатор, - он ткнул в большой массивный прибор, -
понимаешь? - И быстро-быстро произнес что-то по-латышски, но тут же
виновато взглянул на меня и сказал по-русски: - Этот звук - загадка, он
сделан как по лекалу. Там, внутри, что-то есть.
- Где внутри? - спросил я.
- Внутри звука. Там, в глубине. - Он зажмурился, мечтательно улыбнулся,
и снова его губы искривились. - Давай вместе. Разреши! Прошу.
- Ты хочешь разложить звук по частоте? - уточнил я.
- Да, да. Это очень сложный звук. Не могу понять, как он сделан. То
есть из каких простых звуков он состоит.
- Думаешь, он сделан?