"Б.Николаевский. История одного предателя" - читать интересную книгу автора

антиеврейским погромам.
Собранный материал был убийственен: он доказывал, что черносотенные
погромы конца 1905 г. были непосредственно организованы Департаментом.
Лопухин довел этот материал до сведения Витте. Сомневаться в точности
представленных ему данных Витте не мог; на удалении Рачковского настаивал
целый ряд членов кабинета министров; политически Рачковский для Витте был
вреден, - и, тем не менее, Рачковский остался на своем посту.
Все это вместе взятое складывалось в цельную картину, - и Лопухин едва
ли не до конца своей жизни был уверен в том, что "Раскин" действовал под
руководством Рачковского. В таких условиях разоблачение "Раскина" в
представлении Лопухина начинало сливаться с разоблачением Рачковского, - с
разоблачением всей той клики темных дельцов, с которыми был связан
последний. Лопухин был достаточно умен, чтобы понимать, что ему лично это
разоблачение теперь уже не поможет. Все пути к продолжению бюрократической
карьеры ему уже были отрезаны. Но моральное удовлетворение разоблачение ему
дало бы:
оно подводило итог всей его долгой борьбе против Рачковского.
Тем временем Бурцев заканчивал свой рассказ. Точного представления о
действительных причинах поведения "Раскина" у него еще не было. Но он
отчетливо понимал, что оно преступно, - с какой бы точки зрения к нему не
подойти, - и употреблял все усилия, чтобы преодолеть колебания Лопухина,
чтобы внушить ему сознание необходимости помочь делу разоблачения. Он
говорил, что этот "Раскин" еще и теперь продолжает вести свою двойную игру,
одной рукой организуя покушения, другой - предавая действующих под его
руководством террористов. Совсем недавно, как узнал Бурцев вполне
доверительно из совершенно надежного источника, - "Раскин" организовал
покушение на самого царя. Если это покушение и не состоится, - то, во всяком
случае, по причинам, ничего общего с "доброй волей" "Раскина" не имеющим.
Нет никакого сомнения, что эту свою двойную игру "Раскин" будет вести и
дальше, если только он не будет разоблачен, - и Бурцев говорил, что все
будущие жертвы террора, все последующие казни выданных "Раскиным"
террористов лягут на его, Лопухина, совесть, если он теперь прикроет своего
бывшего агента и не скажет всей о нем правды.
"Вы, будучи директором Департамента, - кончал Бурцев, - не могли не
знать этого провокатора. Как видите, я его теперь окончательно разоблачил, и
я еще раз хочу попросить вас, Алексей Александрович, позволить мне сказать
вам, кто скрывается под псевдонимом "Раскина"? Вам останется только сказать,
прав я или нет!"
Только теперь Лопухин решился:
- "Никакого "Раскина" я не знаю, - заявил он, - но инженера Евно Азефа
я видел несколько раз".
Так впервые за время этой длинной беседы было названо это имя...
"Конечно, - вспоминает Бурцев, - для меня менее, чем когда-либо, эта
фамилия была новостью. Более года она буквально ежеминутно была у меня в
голове. Но то, что я ее услышал из уст Лопухина, меня поразило, как громовой
удар..." Заявление Лопухина действительно имело решающее значение для дела:
именно оно разоблачило Азефа . . .
Разговор продолжался еще долго, - до самого Берлина.
Теперь говорил больше Лопухин. Сделав первый шаг, он начал делиться и
своими соображениями о действительных мотивах поведения Азефа. Именно он во