"Кэтрин Николсон. Лунные грезы " - читать интересную книгу автора

при рождении. Возможно, вам никогда не достичь успеха. Но зато, пока
практикуетесь, кто знает, вдруг вас посетит самое главное для настоящего
артиста - истинная и несчастная любовь.
- Хм-м-м, - протянула Корри, лукаво сверкнув глазами. - Вряд ли вы
подскажете мне, где ее обрести?
- Она придет сама, рано или поздно. Жизнь щедра на неприятные
сюрпризы. А сейчас...
Бейер потрясенно сообразил, что даже не потрудился узнать ее имя.
- Боюсь, сегодня у меня уже не осталось времени на обучение.
Мысль о дневной репетиции была странно успокаивающей. Что ни говори, а
ему придется работать с опытными музыкантами, пусть и не всегда
совершенными. Его просто ужасали столь безграничные способности девушки.
- Подождите. - Она торопливо порылась в сумочке. - Я не упоминала об
этом раньше, но у нас есть общий друг.
Она показала листок бумаги, встряхнула, и он развернулся,
превратившись в цепочку танцующих клоунов.
Бейер ошеломленно уставился на нее. Кусочки головоломки неожиданно
встали на место. Так вот она, протеже его старинного приятеля...
- Почему вы не сказали мне?
- Не хотела, чтобы ваше мнение оказалось предвзятым. Мне была
необходима беспристрастная оценка.
- Дорогая девочка, я слишком стар, чтобы судить пристрастно.
- Но не настолько, чтобы не сделать одолжение приятелю, верно?
Она смотрела ему прямо в глаза.
- Вы отнеслись бы ко мне по-другому, не так ли?
Надо признаться, она права. Он был бы более осторожным, менее
откровенным.
- Простите. Это меняет все. И поскольку вы его подопечная, я, конечно,
попытаюсь помочь, чем смогу.
- То есть станете давать мне уроки?
- Разумеется.
Улыбка девушки, казалось, осветила даже самые темные уголки
зрительного зала.
- Благодарю, месье Бейер, но вынуждена отказаться. Я только что узнала
от человека, которого безмерно уважаю, что не готова к карьере певицы. И ни
за какие блага мира не осмелилась бы ослушаться его совета.
Она протянула Бейеру руку. Пожатие оказалось на удивление крепким.
- Я вернусь.
Это прозвучало почти угрозой. Дирижер с облегчением посмотрел ей
вслед. Какая выразительная спина! Он был одновременно рад и опечален, что
она ушла.


***

Корри с сожалением покинула мир позолоченных кариатид и мраморных
колонн. Это был самый большой театр в мире! Как ей хотелось видеть зал
вечером, заполненный от партера до галерки публикой в нарядных костюмах,
блистающей драгоценностями. Восторженно выжидающие лица в каждой ложе. В ее
воображении вставали красочные картины, напряженная тишина предвкушения и