"Владимир Николаевич Николаев. Испытание (Повесть) [B]" - читать интересную книгу автора

воды, без огня, без какого-либо инструмента.
Панический ужас заставил бежать. И тут же он оступился, неловко
подвернул ногу и почувствовал острую боль. Но останавливаться не стал - не
до того, ковылял, как мог.
Выйдя к берегу, огляделся - шлюпки и в самом деле не было. От
отчаяния слезы навернулись. Но Алексей не заплакал, взял себя в руки,
стараясь подавить страх. Да точно ли вышел к тому месту, где высадился?
Ошалел от пережитого, от того, что добрался до сущи, и бросился
осматривать свои владения, не оглядевшись как следует, не приметив места,
где высадился.
Там, где он сейчас оказался, в море выдавался мысок. Какой мысок?
Ведь его не было. И в самом деле, он вышел не туда, куда следовало.
Обрадовавшись, заковылял, припадая на поврежденную ногу и морщась от боли,
через мысок, по самому урезу воды, поскорее-поскорее увидеть, на месте ли
шлюпка, от которой теперь зависит его жизнь больше, чем от чего-либо
другого. Найдет шлюпку - будет жить, нет - ложись и помирай сразу.
С колотящимся сердцем бежал и оглядывал плавно закругляющийся берег.
И когда увидел шлюпку, почувствовал вдруг, что и шага больше не ступит.
Тяжело опустился на камень, снял сапог, растер больную ногу и, превозмогая
боль, поднялся...


* * *

Как же он обрадовался, что шлюпка оказалась на месте. Спасен, спасен!
- все ликовало в нем, хотя до спасения было далеко. О том, как выбраться
отсюда, он еще пока и не помышлял, важно было не пропасть сразу,
продержаться какое-то время, а там дальше видно будет что и как.
Подойдя к шлюпке, Алексей увидел погибших товарищей, о которых
непростительно забыл. Их предстояло, как принято на флоте, предать морю.
Последний долг - тяжелый долг. И прежде чем исполнить его, присел на
борт шлюпки, чтобы перевести дух и дать отдых сильно нывшей ноге. Но не
только поэтому. А главным образом потому, чтобы оттянуть то главное, что
надо было ему сделать, отлично понимая, что как ни тяни, а исполнить
печальный долг, кроме него, тут некому. Один. Сам командир, сам и
подчиненный.
Алексей распрямился и еще раз глянул на лежащих в шлюпке. Двое, те,
что из экспедиции, были одеты в стеганые ватники, на головах шапки-ушанки.
А Юрка Колесов в легком матросском бушлатике, простоволосый.
Тихий ветерок бережно тронул его светлый чуб. Волосы шевельнулись,
будто живые. Алексей от неожиданности вздрогнул.
- Юрка, Юрка, - сказал Алексей, и сердце его сдавила не испытанная
еще за всю молодую жизнь скорбь.
С необыкновенной отчетливостью представился живым этот шумливый и
добрый парень, Алексей не был с ним в большой дружбе. Он вообще сторонился
тех, кто уж слишком, на его взгляд, активничал и всюду совал свой нос,
кому до всего было дело.
А Колесов как раз и был таким. Запальчиво и громко выступал чуть ли
не на каждом собрании, был первым заводилой во всяких соревнованиях и в
самодеятельности. Правда, для этого у него и данные были - и на турнике, и