"Владимир Николаевич Николаев. Бугорок" - читать интересную книгу автора

- А все-таки плавал? - В голосе Миши пробилась радостная надежда.
- Плавал. И воевал. И победы великие одерживал, - согласился боцман.
- Вот и я плавать буду, - настаивал Миша.
- Будешь и ты беркутом, если силенка в тебе имеется, а пока,
салажонок, терпи, - заключил боцман и пошел по своим делам.
Терпеть Мише не хотелось.
- Во времена Нельсона медицина слаба была, - рассуждал он, обращаясь
к матросам, - а теперь не только морскую болезнь, но и саму смерть
побеждают. Наверно, есть средства и от укачивания, только вы не знаете.
- Почему не знаем? - отозвался штурвальный матрос Сенюшкин. - Я,
например, давно знаю. Да только мне такое средство ни к чему. И ребята в
нем не нуждаются.
- Какое же? - загорелся Миша.
- Средство это народное, - лукаво начал Сенюшкин, - не все в него
верят. И помогает, надо сказать, не всем. Мне помогло здорово. Я хуже тебя
мучился, а вот, видишь, излечился. Как рукой сняло.
- Что за средство? - нетерпеливо допытывался салажонок.
Штурвальный отозвал Мишу в сторонку и, понизив голос, сообщил, что от
морской болезни можно избавиться, если пожевать тины с якоря.
Миша заподозрил было в словах Сенюшкина подвох, но очередной шторм
так вывернул парня наизнанку, что он готов был якорь грызть, не то что
тину.
С тех пор, как только начинали выбирать якорь, Миша всегда у самого
форштевня* крутился. Черная лапа якоря обычно показывалась из зеленой
пучины чистая, гладкая, полированная, как будто ее на дне кто-то
старательно надраивал. Никакой тины не цеплялось, разок только две-три
водоросли приклеились, да и то свалились в воду, когда якорь при
закреплении качнулся.
_______________
* Ф о р ш т е в е н ь - нос корабля.

Не выдержал Миша и взмолился, чтобы ему тины со дна достали. Тут все
и раскрылось. Хохотали так, как, наверное, и запорожцы не хохотали, когда
сочиняли свое знаменитое письмо турецкому султану.
Миша, конечно, обиделся; но не надолго. И урок ему, видимо, как
следует не запомнился. Вскоре он еще раз всех до упаду насмешил.
Было это под вечер, когда в кубрике собирались спать. Хотя в Арктике
люди и привыкают к страшным холодам, но тепло любят. Поэтому топят здесь
жарко. В кубрике у нас от этого душновато было. Так вот, когда мы
укладывались спать, тот же штурвальный Сенюшкин взял за угол свою подушку,
закинул ее, как мешок, за спину и направился к выходу.
- Куда, Иван Степаныч? - поинтересовался Миша.
- Душно тут. Пойду улягусь на клотике. Там благодать: воздуху сколько
угодно, - с серьезным видом ответил Сенюшкин.
- Можно, и я с вами? - оживился Миша.
И тут неожиданно для парня грохнул такой взрыв смеха, что даже
переборки задрожали. Оказывается, Миша не знал, что клотик не топчан, не
диван, а верхушка мачты. Туда и забраться-то не так просто.
Салага - это салага, а не матрос еще. Многого не знает. Поживет,
послужит - во всем разберется.