"Николай Николаевич Никитин. Это было в Коканде " - читать интересную книгу автора

Арестованных нет. Налицо - тринадцать человек гарнизона.
Комендант отдал честь и, повернувшись на пятках, тихо, как бы в
пространство, сказал:
- Осмотреть винтовки и пулеметы! Приготовиться к боевой тревоге! С
завтрашнего дня начнем ученье. Вольно!
- Вольно! - повторил команду Лихолетов.
Комендант, нахмурив брови и опустив глаза в мокрый каменный пол,
прошел вдоль строя к выходу. За ним скрипнул железный блок, визгнула
дверь. Не успел комендант выйти, как люди загалдели. Федотка снова
схватился за тесак.
Три дня тому назад он попал сюда, надеясь подкормиться. Отца он
потерял еще в германскую войну. Мать убили семиреченские казаки.
Федотка в Коканд приехал из Ташкента с каким-то парнем и потерял его
на железной дороге. Солдаты нашли Федотку на кокандском базаре почти
умирающим. За три дня мальчишка отъелся. Только впавшие глаза, обведенные
синяками, говорили о голодовке. И теперь больше всего на свете Федотка
опасался, как бы его не выставили из казармы.
Солдаты ругались... Комендант вводит старые, царские порядки! Они не
позволят мучить их поверками и строем! Они кричали о жалованье и пайке.
Лихолетов, свернув в кучу скроенный материал, натянул сапоги и пошел в
цейхгауз. Он решил лично осмотреть оружие. Спорить с товарищами ему не
хотелось. Из нескольких пулеметов он отобрал один, бывший в исправности,
и, вернувшись в казарму, поставил пулемет под свою кровать.
- Неужто, дяденька, опять война? - спросил испуганный Федотка.
Лихолетов ничего не ответил. Все дружно хлебали суп. Потом, вынув
ножи, молча делили на порции синюю разварившуюся баранину. Прибежал
Парамонов и, распахнув дверь, звонко крикнул с порога:
- Эй, Лихолетова к коменданту!
Горбоносый рыжий Лихолетов, не отрываясь от еды, мрачно посмотрел на
вестового. Парамонов нарочно стоял фертом, лихо опираясь на косяк и
придерживая дверь сапогом.
- Ну? - повторил он нетерпеливо. - Вставай! Комендант приказал без
тебя не приходить.
- Подождет! - сказал Лихолетов.
Все в команде засмеялись. Парамонов прищурился.
- Шкура, - шепнул он про себя и плюнул в кадку с помоями.
Выбраниться открыто Парамонов не посмел. Он знал, что товарищи его не
любят. За что? За должность ли вестового? За то ли, что он жил от них в
сторонке, вместе с комендантом, и не якшался с ними? Черт их знает! Он
тоже ненавидел их.
Парамонов до войны служил в полиции монтером. Во время войны попал в
артиллерию и считался неплохим артиллеристом. Потом он удрал с фронта,
устроился в жандармы. Летом, по приказу Керенского о переводе бывших
полицейских в армию, он снова попал в войска. И теперь, при перемене
обстоятельств, всю эту "музыку" пришлось тщательно скрывать. Особенно от
Лихолетова.
Лихолетов вынул трубку, закурил и, достав из-за койки аккуратно
скатанную шинель, молча натянул ее на плечи.