"Андрей Никитин. Сокровище Торстейна Рыжего (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Андрей Никитин

СОКРОВИЩЕ ТОРСТЕЙНА РЫЖЕГО


I

...Потом, когда Мальцев стал припоминать, с чего, собственно, все
началось, он уверял, что приближение самого удивительного события своей
жизни почувствовал на Большой Кумжевой в то время, когда Петропавлов еще пил
со своим шурином в деревне, а он, Мальцев, снимал оленей. И якобы произошло
это именно между четвертым и пятым кадром последней пленки.
В этот момент он стоял на старой, перевернутой лодке, приготовив
фотоаппарат, олени переминались у сетей, где их сдерживали собаки, а со
стороны берега, постепенно оттирая оленей к воде, не торопясь расхаживали
пастухи, держа наготове свернутые петли кожаных арканов. Море слегка
вздыхало, искрилось под солнцем, отлив забирал все больше воды, обнажая
красноватую полосу мелкой гальки; над тундрой распевал жаворонок. Яркая и
четкая картинка в видоискателе дышала идиллией и спокойствием.
Не успел Мальцев об этом подумать, как разом все изменилось.
Мимо него неслась всхрапывающая, обезумевшая масса серых, черных,
коричнево-белых спин и боков, берег дрожал под ударами тысяч ног, порой
взгляд выхватывал обезумевшую морду с оскаленными зубами и розовыми деснами,
а над всем этим, словно мшистые связки хвороста, проплывали, качаясь, еще
мягкие, бархатные рога. По бокам, осаживая порывавшихся уйти оленей, неслись
с лаем собаки, впереди кричали двое пастухов, направляя оленей на песчаную
косу, а там, где еще недавно переминалось стадо, схваченные петлей за
основание рогов, бились три годовалых бычка. Второй день Мальцев смотрел,
как пастухи выбраковывают и метят оленей.
Вот сейчас освобожденный от аркана олень вскочил и, пофыркивая,
спокойно потрусил в сторону стада. Вскоре следом за ним отправились два
других. И опять три пастуха, свернув на руку кожаные арканы, начали обход с
ада, выглядывая очередную жертву...
Пастухи были невысокими, коренастыми, в старых подвернутых ушанках, в
пиджаках или ватниках, перепоясанных широким кожаным ремнем с бронзовой
пряжкой и бронзовым набором, на котором висел обязательный нож, оселок в
футляре, сумка для спичек и табака, а иногда еще и медвежий клык,
спускающийся сзади к пояснице. Клык надо было добыть самому - тогда,
просверленный и подвешенный к пояснице, он спасал от ревматизма и от
радикулита, самых опасных для пастухов болезней.
Приезжая сюда из года в год в течение уже нескольких лет, Юрий ощущал
себя своим среди рыбаков Терского берега. С оленными пастухами все было
иначе. При всей своей наблюдательности, умении приспособиться к новым
условиям перед пастухами Мальцев пасовал. Хороший ходок на длинные
дистанции, он не мог угнаться за коренастым, вроде бы косолапым Валентином
Лукиным, когда тот поспевал за стадом. Хуже всего, что память Юрия и цепкий
на ориентир глаз при всем старании не удерживали примет оленей. И уже
совершенным для него чудом было, что тот же Лукин или дед Филя могли не
только назвать из стада в две с половиной тысячи голов, чей именно тот или
иной олень - колхозный или личный, - но и сказать, от кого и когда он