"Звёздный десант" - читать интересную книгу автора (Злотников Роман, Орехов Василий)

Глава 4

По утрам Джанфранко Пануччи, личный референт и доверенное лицо дона Гвидо, появлялся в здании «Каперони Инкорпорейтед» в числе первых. Кроме всего прочего, в его утренние обязанности входило проверять пришедшую за ночь почту, из которой двумя секретаршами уже был выловлен и отправлен в корзину весь спам и прочие мусорные письма, и определять, какие именно электронные сообщения настолько важны, чтобы сожрать несколько минут драгоценного рабочего времени босса, а какие без особого ущерба можно сразу передать по инстанциям или обработать самому. После этого можно было выпить кофе и спокойно заняться составлением сводок по делам корпорации за последние сутки – мистер Каперони, разумеется, регулярно получал отчеты совета директоров, да и сам любил лично пройтись по офисам, но в сводки Пануччи в основном попадали данные о тех теневых сторонах деятельности компании, о которых рядовые сотрудники и большинство топ-менеджеров даже не догадывались.

В это утро сигнал из кабинета босса застал Джанфранко за кофе. С сожалением отставив источавшую сказочный аромат чашечку – остынет ведь, зараза, – референт проскользнул за внушительные резные двери красного дерева.

Кабинет дона Гвидо был просторным и светлым. Пожалуй, здесь вполне можно было бы играть в мини-стилетбол, если бы не огромные панорамные окна, в которые в пылу спортивной баталии непременно вывалились бы несколько игроков. Точнее, игроки имели бы все шансы вывалиться, если бы стекла в этих окнах не были плазмоупорными и совсем немного не уступали бы в прочности броневым плитам такой же толщины.

– Джанфранко, мой мальчик, – произнес Каперони, сидевший за огромным дубовым столом и озадаченно разглядывавший монитор своего стационарного коммуникатора, – ты просматривал сегодняшнюю почту?

– Как обычно, босс, – отозвался Пануччи, бесшумно приближаясь к столу.

– Ты видел письмо от Саггети?

– Да. Но внутрь не заглядывал – как вы и распорядились, сэр, вся корреспонденция от глав благородных семейств поступает вам напрямую, без предварительного просмотра.

– Иди сюда.

Референт обогнул стол и озадаченно уставился на монитор.

– Будь любезен, – задумчиво проговорил Каперони, – скажи мне, что ты видишь на экране?

– Это рисунок человеческой руки, сжатой в кулак, – сдержанно пояснил референт. – Волосатой и грубой мужской лапы, сэр. Между указательным и средним пальцем просунут большой.

– Это я и сам вижу, – чуть раздраженно отозвался босс. – Столь крупные детали изображения я еще в состоянии разглядеть. Впрочем, видимо, я неправильно сформулировал вопрос… Что это, по-твоему, должно означать?

– У диких народов – символ категорического и безусловного отказа в грубой форме. – Пануччи ответил мгновенно, памятуя, что хозяин терпеть не может, когда его доверенный референт теряется в ответ на заданный вопрос, даже риторический. – Житель Соединенных Миров в подобной ситуации показал бы средний палец.

– А вот это что? – Брезгливо поджав губы, Каперони с трудом прочитал вслух подпись под фотографией: – Nakosja vykusi? Это же вообще бессмысленный набор звуков!

– Это латинская транскрипция одного ниппонского ругательства, – вдохновенно изобрел Джанфранко. – Что-то вроде пожелания «Чтоб вам всем провалиться».

В общем-то он почти не рисковал, ибо что еще могло быть написано под таким недвусмысленным рисунком?

– Занятно. – Мафиозный босс с задумчивым видом откинулся на спинку кресла, переплетя пальцы на животе. – Значит, дон Глам изволит хамить старым благородным семействам Тахомы. И еще он как бы символически заявляет нам, что будет биться за свой бизнес как дикарь – до конца, грубо, не гнушаясь никакими варварскими приемами, но при этом с поистине ниппонскими коварством и вероломством… Я надеюсь, подобные письма пришли и всем остальным донам? А то честное слово, было бы даже немного обидно…

– Э-э-э… – Референт все-таки растерялся на мгновение, но тут же взял себя в руки. – У меня нет такой информации. Прикажете проверить, босс?

Каперони махнул рукой.

– Нет, конечно. Каким образом? И к тому же я почти уверен, что именно так все и обстоит. – Он мягко улыбнулся. – Что ж, обнаглевших щенят следует учить. Он хочет ходить на советы благородных семей без галстука? Очень хорошо. Тогда ему придется съесть этот галстук без горчицы и кетчупа – и, может быть, тогда я разрешу ему приползти ко мне на коленях, чтобы вымаливать прощение за свою наглость. Будь добр, Джанфранко, свяжи меня с мистером Берковицем.

– Сейчас, сэр.

Референт уже двинулся прочь из кабинета, но у самых дверей босс снова остановил его:

– И вот еще что… Послушай-ка сначала еще тот аудиофайл, который пришел следом за этим письмом с адреса «Саггети Корпорейшн». Если это грязные ругательства дона Глама, сотри его и свяжи меня с мистером Берковицем. Если что-то любопытное, пришли сначала мне.

Вернувшись за свой стол, Пануччи надел наушники и запустил анонимный аудиофайл, сохранившийся в его почте.

«Здравствуйте, дон Ральф, – услышал он голос Глама Саггети. – Мое почтение, дон Ральф». – После короткой паузы отозвался Вагнер: «И вам не хворать, мистер Саггети. Простите мне мой костюм, но я уже собирался отойти ко сну. Вы ведь не сторонник консерватизма в одежде, насколько я помню?..»

Дослушав запись до конца, референт тут же связался по внутренней линии с боссом.

– Непременно прослушайте аудиофайл, сэр, – произнес он. – Это крайне интересная информация. Похоже, в руководстве благородного семейства Саггети у нас есть неведомый друг. – «Или просто враг своего босса», – добавил он мысленно.

Оставаясь на линии, Пануччи дождался, пока Каперони прослушает запись до конца.

– Однако, – задумчиво проговорил дон Гвидо. – Кто бы мог подумать! Мистер Вагнер решил сыграть краплеными картами. Как это не похоже на него. Впрочем, алчность – универсальное топливо для безрассудных поступков. – Он помолчал. – Ты обратил внимание, что второе письмо пришло без указания отправителя? То, что с картинкой, подписано: «Глам Саггети». Второе пришло с того же адреса, но теперь в графе «отправитель» – пусто. Система его не опознала. А кто имеет возможность не только тайком сделать запись секретного разговора по защищенной линии, но и дерзко отправить ее с компьютера босса? Крайне узкий круг лиц, приближенных к боссу, я бы сказал. Тем самым неизвестный как бы дает нам понять, что готов сотрудничать с нами и при этом занимает достаточно высокий пост в «Саггети Корпорейшн», чтобы нас заинтересовать… Хм. Вряд ли это девка – она за короткий срок вознеслась из грязи в небожители и пока, полагаю, довольна сложившимся положением вещей. Если бы на ее месте была другая, можно было бы предположить, что она почувствовала запах жареного, оттого и строит себе запасной аэродром, однако, по моим данным, дамочка особым аналитическим умом не блещет. А вот Кении Бампера и тех, кто пришел в клан вместе с ним, следовало бы осторожно прощупать…

– Да, босс, – почтительно кивнул Пануччи. – Оззи Пастор?..

– Едва ли, – качнул головой Каперони. – Он из старой гвардии, работал еще с доном Джордже. Хотя… На всякий случай пощупай и его тоже. Но осторожно, мой мальчик, ради всего святого, очень осторожно.

– Да, сэр.

– А дон Глам теперь не сможет вымолить прощение, даже когда приползет ко мне на коленях, – резюмировал дон Гвидо. – Теперь я поймаю его и лично вырежу сердце столовой ложкой.

– Зачем же ложкой? – вежливо поинтересовался референт. – Не удобнее ли ножом?..

– Потому что ложкой гораздо больнее, – ласково пояснил мистер Каперони. – А теперь все же свяжи меня с мистером Берковицем. Боюсь, разговор у нас с ним выйдет еще более забавный, чем предполагалось вначале.

Переговорив с референтом Берковица и установив для босса защищенный канал связи, Пануччи нервно потер ладони друг о друга, торопливо вызвал на экран виртуальную энциклопедию и принялся перелистывать ее в поисках кулака с пальцем и nakosja vykusi. Джанфранко был почти уверен, что правильно трактовал и жест, и надпись, но следовало убедиться в этом на все сто процентов. И, если он не прав, следовало немедленно соображать, как прикрыть свою задницу, если босс потом уличит его в неточности.

– Матка боска! Какого черта мальчишка пририсовал к кукишу это «накося выкуси»? И откуда он его вообще взял?!

Лось просто клокотал от негодования. Казалось, поймай он сейчас Глама Саггети в коридоре – без раздумий отправит в нокаут.

– Вычитал в СМИ, – мрачно поведала Рысь. – И без согласования с нами решил усилить свое послание. Он же у нас поклонник великих людей и эффектных поз.

Песец только покачал головой. Два энергичных древнерусских слова, которыми российский император Александр Михайлович в нарушение всех дипломатических протоколов ответил на оскорбительный ультиматум демократических миров, привели к Ипалайскому конфликту и вошли в словари идиоматических выражений многих языков галактики наряду с «kuzkinamat», «nazdarovja» и «gderaki zimujut».

– М-да, – обескураженно проговорил Пестрецов. – Такого никто не ожидал. Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.

– Штирлицу было проще, – заметила Рысь. – Легендарным героям древности всегда легче совершать подвиги, чем нам. Даже если они на самом деле тоже допускали серьезные ошибки, народная память хранит о них только хорошее.

– И что же нам теперь делать, пся крев? – поинтересовался Лось.

– Что делать, что делать… – проворчал Песец. – Хорошую мину при плохой игре, вот что. Будем надеяться, что эта дурацкая выходка обойдется без серьезных последствий… хотя бы на некоторое время. Иначе пристальное внимание в этом направлении может нам здорово навредить.

Группа бывших Горностаев собралась на очередной военный совет в защищенном от прослушивания кабинете Кенни Бампера. Лось занял свое кресло, Родим и Светлана пристроились по обе стороны длинного стола для совещаний. Пестрецов меланхолично грыз яблоко, Рысь задумчиво курила, закинув ногу на ногу.

– Какое у нас вообще положение на фронтах? – поинтересовался Песец.

– Все роскошно, – заверил его Витковский. – Бардзо добже. Положение такое, что хуже быть не может. Нас давят со всех сторон. Единственный для клана шанс удержаться на плаву – это дон Ральф. Глам вполне понимает, что для Вагнера этот союз – только повод сунуть ногу в дверь семейства Саггети, а потом попытаться максимально прибрать клан союзничка к рукам. Но другого выхода он пока не видит.

– Чудненько. – Родим перевел взгляд на Свету. – У тебя как дела на любовном фронте, подруга? Тяжело приходится?

– Да нормально все, – отмахнулась Рысь, и с ее сигареты на стол упал пепел. – Бывало и хуже. Немного задолбало изображать из себя девочку-припевочку, губки бантиком. Порой кажется, что танцую бесконечный стриптиз. Только в вашей компании и можно расслабиться, почувствовать себя настоящим мужиком… – Она криво усмехнулась. – Впрочем, иногда мне это даже нравиться начинает – все эти платьишки, помады, высокие каблуки с утра до вечера… Новые, понимаешь ли, ощущения…

– Опа! – Пестрецов во все глаза изумленно уставился на нее. – Кто ты, загадочная незнакомка, и что ты сделала с нашей Светкой?!

Рысь скорчила постную рожу, не обратив внимания, что Песец смотрит на нее слишком пристально. Лось иронически оскалился.

– Да, иногда нравится! – тряхнув рыжей челкой, дерзко повторила Света. – Хоть какое-то разнообразие в жизни. А то зимой и летом одним цветом: повседневный комбез, парадка и боевая броня…

– Ну и хорошо, – после паузы произнес Родим. Он не стал озвучивать, что совсем недавно она придерживалась противоположных взглядов – пыталась быть как можно незаметнее и поглубже зарыться в грунт. – Оттаиваешь, оттаиваешь, подруга. Если бы это тебя напрягало, была бы проблема. А так – молодец, сочетаешь приятное с полезным…

Рысь накрыла правой ладошкой макушку, а левую кинула к виску, дурашливо отдав честь тому, кого они с Витковским считали своим командиром. Если бы кто-то смог наблюдать их в этот момент, он бы безошибочно определил в них русских, поскольку только в российском императорском флоте по древней традиции к «пустой» голове руку не прикладывают. Во всех остальных флотах честь отдают вне зависимости от того, есть ли на голове головной убор.

– Вольно, боец, – усмехнулся Песец. – Ладно, вернемся к сути вопроса. Аудиозапись отправила?

– Конечно. Как договаривались.

– Думаю, Каперони был для этого наиболее подходящей фигурой. Он наверняка сразу же оповестил остальных, и теперь они потребуют созвать новый совет, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Если бы мы разослали запись всем, они насторожились бы, почуяв подвох. А так все получилось вполне натурально: в руководстве клана есть предатель, который недоволен существующим положением вещей и ищет себе нового покровителя.

– В общем, все идет по плану, – кивнул Лось. – Теперь остается единственная загвоздка – Вагнер.

– Ну, это как раз не самое сложное, – безмятежно отозвался Песец. – Разберемся. О нем позаботится одна решительная девушка по имени Агата…

– Дон Ральф опаздывает на двадцать минут, – скрипучим голосом проговорил Бенуцци, посмотрев на свои золотые часы. – Если это новая традиция совета благородных семейств, то в следующий раз я опоздаю на полчаса.

Пятеро глав мафиозных кланов были в сборе, готовые начать очередное заседание совета. Не хватало только Вагнера – всегда такого пунктуального и вежливого.

– Терпение, мой друг, – миролюбиво проговорил Каперони. – Дон Ральф известен как обязательный человек, уважительно относящийся к главам почтенных семейств. Я уверен, что у него имелась достаточно весомая причина для задержки, и он непременно поведает ее нам, как только появится.

Глам Саггети едва заметно усмехнулся. Занервничали, почтенные семейства, занервничали. Он вновь был без галстука и собирался придерживаться подобной формы одежды и впредь. Сейчас он чувствовал себя гораздо увереннее, чем на предыдущем совете. Мистер Вагнер, мгновенно превратившийся из злейшего врага в лучшего друга, так и сказал: «Мы заставим их нервничать, Глам». Теперь Саггети ощущал за собой крепкий тыл. Дон Ральф и Глам в присутствии высокопоставленных доверенных лиц обоих кланов заключили договор о союзничестве, и теперь, если бы Вагнер решился немедленно нарушить его, он сразу потерял бы лицо. Поступить так вероломно не позволили бы ему свои – точнее, он, конечно, мог наплевать на мнение ближайших соратников, но тогда в обозримом будущем он рисковал остаться без клана. Моральное состояние истинных мафиози очень важно, непредсказуемых отморозков никто не любит. Поэтому Глам не усмотрел в предложении Вагнера в оскорбительном ключе ответить на ультиматум благородных семейств никакого коварного подвоха и охотно разослал главам кланов изображение кукиша. «Пусть они нервничают, – заявил Вагнер, – пусть они чувствуют, за кем нынче сила. Это их ошеломит. Никто не посмеет открыто встать против нас, они все слишком трусливы, завистливы и жадны, чтобы выступить действительно единым фронтом. Главное, без меня не вступай ни в какие дискуссии. А вот когда я приеду с получасовым опозданием, заставив их психовать еще сильнее, вот тогда мы и возьмем их в клещи. Когда противник нервничает, он начинает допускать одну ошибку за другой, особенно на ответственных переговорах. Поверь моему богатому опыту».

Берковиц, привычно сложив руки на набалдашнике трости, гипнотизировал Саггети ледяным змеиным взглядом. Глам перевел глаза на мистера Бенуцци, который то и дело поглядывал на часы и машинально промокал сухой лоб платком. Каперони недовольно хмурился. Лишь Мэннингу происходящее, казалось, доставляет искреннее удовольствие – поскольку оно не затрагивало напрямую его жизненных интересов.

– Надеюсь, мистер Вагнер не полагает, что подобное проявление неуважения – хороший козырь на важных переговорах? – снова не утерпел дон Джузеппе.

– Сейчас дон Ральф приедет, и вы сами у него спросите, – произнес Каперони с оттенком раздражения. – При чем тут мы? Думаю, у него имеется достаточно серьезная причина для задержки, и он принесет всем нам свои искренние… – Он внезапно оборвал речь на полуслове и прикоснулся пальцем к клипсе-приемнику, плотнее вжимая его в ухо, – видимо, получил какое-то сообщение.

Текли мгновения, и лицо дона Гвидо понемногу вытягивалось. Берковиц и Мэннинг вопросительно посмотрели на него.

– Что ж, господа, – произнес, наконец, Каперони, – боюсь, дона Ральфа мы сегодня не дождемся.

– Но в его отсутствие мы не сможем обсудить наши общие проблемы! – возмутился Бенуцци. – Это просто неслыханно! Вот уже много лет ни один из благородных донов не пропускал заседания совета. У мистера Вагнера должны быть для этого очень, очень серьезные причины, иначе его репутация сильно пострадает!

– Не думаю, что его репутация пострадает. У него более чем серьезная причина. – Дон Гвидо обвел присутствующих тяжелым взглядом. – Пожалуй, самая серьезная причина опоздать на совет благородных семейств из всех, что я знаю. Он только что убит снайперским выстрелом в своей машине.

Это была не вся информация. Ту, что, судя по приблизительным прикидкам мощности и других параметров выстрела, уже третий глава мафиозных кланов Тахомы был расстрелян из снайперского комплекса «Агата» русского производства, он решил пока придержать. Только паники среди почтенных коллег ему сейчас не хватало. Конечно, данный комплекс стоял на вооружении нескольких десятков населенных миров в самых разных точках галактики, поэтому едва ли имелись причины подозревать жуткие имперские спецслужбы, наконец-то вышедшие на след организаторов мятежа на Дальнем Приюте. Однако случайность, произошедшая один раз – это случайность, два раза – совпадение, а три – закономерность. Кто-то определенно открыл сезон охоты на благородных донов, и охотник почти наверняка сидел сейчас в этом зале.

Мгновенно наступила тишина. Все члены совета озадаченно смотрели на Каперони.

Дон Гвидо, в свою очередь, переводил взгляд с одного на другого. Вот ведь как не вовремя-то. Но кто из них? Мальчишку Саггети можно было сразу исключить из числа подозреваемых. На этой планете не было человека, который со смертью Вагнера терял больше, чем дон Глам.

Что касается некоего мистера Каперони, то за него дон Гвидо мог поручиться как за самого себя. Убрать Вагнера – это было бы последнее, что пришло бы ему в голову в сложившейся ситуации. Значит, кто-то из этих троих. Кто? Бенуцци явно ошеломлен и подавлен. Берковиц – хладнокровная гадина, но и у него во взгляде на мгновение мелькнуло нечто похожее на недоумение пополам с опасением. Немудрено: после того как Саггети сцепились с Колхейнами в нелепой и братоубийственной войне, главы благородных кланов начали гибнуть с удручающей регулярностью. Это было тем более тревожно, что за предшествующие десять лет не своей смертью умер лишь один предводитель мафиозного семейства, да и то никто не сумел доказать постороннего злого умысла в выглядящем несколько подозрительно несчастном случае.

Гвидо Каперони перевел взгляд на Мэннинга. Тот был слишком спокоен, услышав это трагическое известие. Кажется, он даже чуть заметно подмигнул дону Гвидо. Пресвятая дева Мария, неужели тихоня Мэннинг?..

Нет, едва ли. Едва ли. Просто Мэннинг не имеет отношения к сути конфликта вокруг Саггети и понимает, что не он – следующая мишень. Вагнера он всегда откровенно презирал за мужицкие замашки, а любой раскол в совете ему только на руку – появляется возможность урвать свой кусок там, где раньше ему не позволили бы этого сплоченные кланы. Однако влезать в столь рискованное дело ради совершенно туманных перспектив?! Вздор.

В общем, в этом зале не было человека, всерьез заинтересованного в смерти дона Ральфа.

Кроме него, Гвидо Каперони. Первый, на кого падет подозрение, – это он сам, организатор коалиции против Саггети. И ведь он своими руками разослал всем членам коалиции ту злополучную аудиозапись! Так легко вообразить, что он, взбешенный предательством Вагнера, в ярости распорядился устранить дона Ральфа – чтобы наказать зарвавшегося коллегу и оставить клан Саггети без серьезного союзника…

Вот только он, дон Гвидо, совершенно точно знает, что ничего подобного не приказывал. Однако вряд ли в этом деле его вызовут свидетелем со стороны защиты.

– Мистер Каперони, – жалобно проговорил Бенуцци, – сейчас не время для столь неуместных шуток…

Нет, на самом деле он уже понимал, что такими вещами не шутят, тем более на совете благородных семейств. Однако из курса психологии и маркетинга Каперони помнил, что первая реакция на ошеломляющее известие у девяноста процентов человеческих особей – это стадия отрицания.

Впрочем, дон Джузеппе тут же прижал пальцем к уху собственный приемник – видимо, экстренное сообщение от референта пришло и ему. С мрачным удовлетворением Каперони отметил, что его службы работают быстрее, чем у конкурентов. Однако он дорого дал бы, чтобы эта конкретная новость пришла ему одному из последних. То, что он лично озвучил ее, выглядело как домашняя заготовка и только усилит подозрения. Плохо. Плохо.

– Нет, похоже, многоуважаемый дон Гвидо не шутит, – произнес Мэннинг, тоже получивший сообщение. – И это означает, что наш совет неожиданно приобретает совсем другое направление.

Берковиц перевел на него бесстрастный взгляд. На сидевшего по правую руку от Берковица дона Глама было жалко смотреть. С тех пор как Каперони объявил о смерти дона Ральфа, Саггети не изменил позы, не шевельнул ни единым мускулом, только углы его рта медленно и неумолимо ползли вниз, а в глазах застыли боль и отчаяние. Если бы Каперони довелось ваять скульптуру под названием «Вселенская скорбь», лучшей натуры он бы не отыскал.

Бенуцци нервно кашлянул.

– А мне кажется, что сегодняшний совет потерял всякий смысл, – проговорил он. – Теперь все будет зависеть от того, кто займет место дона Ральфа и подтвердит ли он имеющиеся у его семейства договоренности.

– Не исключено, что этот вопиющий инцидент вызван внутренними разборками и борьбой за власть внутри клана, – заметил Берковиц. – Я полагаю, нам стоит тщательно расследовать это убийство. И я говорю не о полицейском расследовании.

Молодец старик, подумал Каперони. Впрочем, Берковиц явно заботился не об установлении истины и не о добром имени дона Гвидо, а о том, как прикрыть собственную задницу. Скорее всего, он-то как раз полагал, что топит Каперони.

– Что ж, так и решим. – Дон Гвидо поднялся. – Предлагаю встретиться через несколько дней, чтобы приветствовать нового главу клана Вагнеров, а также обсудить новые обстоятельства, сложившиеся в связи с этим трагическим случаем.

Бенуцци вскочил и, нарушая все правила протокольного этикета, не попрощавшись, рванул к выходу. Дон Исайя медленно поднялся, опираясь на трость, и впился ледяным взглядом в переносицу Каперони.

– Как бы я хотел, Гвидо, чтобы расследование установило непричастность всех благородных семейств к этому прискорбному инциденту, – внушительно проронил он и, прихрамывая, зашагал следом за Бенуцци.

– Я смотрю, пауки в банке энергично жрут друг друга, а? – весело подмигнул Мэннинг, приблизившись к Каперони для прощального рукопожатия.

Ах ты гнида, подумал глава «Каперони Инкорпорейтед». Резко дернуть его руку на себя, а потом другой рукой, на противоходе – сокрушительным апперкотом в челюсть, чтобы зубы разлетелись по всему полу…

– Не понимаю, о чем вы, дон Джеймс, – с трудом произнес он, пожимая Мэннингу руку. – Всего хорошего.

Глам по-прежнему сидел на своем месте, поникнув, уставившись в пространство невидящим взглядом.

– Мистер Саггети! – Каперони деликатно потряс его за плечо. – Я вижу, смерть мистера Вагнера оказала на вас очень тяжелое воздействие. Совет окончен, мы встретимся снова через несколько дней, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Глам поднял на него пустой взгляд. Каперони с интересом заглянул в глаза противнику. В этих глазах медленно, но неудержимо рушилась гангстерская империя Саггети. Рассыпались беломраморные храмы и дворцы, под вспышки молний и удары волн погружались в зыбучий песок величественные памятники и колонны, в панике бежали в горы воины, побросав доспехи и оружие. В глазах Саггети отражался крах последних надежд.

Что ж, хоть в чем-то неведомый убийца сыграл дону Гвидо на руку. Хотя и здорово подставил его, с другой стороны. Однако старому битому лису в свое время удавалось выйти невредимым еще и не из таких переделок.

Глам Саггети с трудом поднялся и, не попрощавшись, на негнущихся ногах двинулся к выходу. Проводив его долгим взглядом, Каперони снова сел за стол.

– Я страшно отомщу, – негромко произнес он в пространство. – Я пока еще не знаю точно, кому именно я страшно отомщу, но я очень страшно отомщу.

Опустив подбородок на составленные домиком руки, дон Гвидо глубоко задумался.

– Немедленно повысить уровень опасности покушения до предельного! – выкрикивал потерявший всякое самообладание Глам Саггети в коммуникатор. – Кении, Вагнер убит, и я следующий на очереди! И нам сегодня же, слышишь, сегодня же нужно переехать в новое убежище для экстренных случаев! Как еще не подыскали?! Чем вы занимались все это время?! Сегодня же найти и переехать! Ты понял меня?..

Джулия, сидевшая рядом с Гламом на сиденье глидера, предпочитала отмалчиваться, чтобы случайно не усугубить ситуацию. Саггети был на грани истерики. Если бы кланы совершили покушение на него, он бы, наверное, только дополнительно ощетинился, лишний раз получив сладостное подтверждение своего величия, того, какой грандиозной рыбьей костью он встал поперек горла противникам, словно легендарный Александро Македонский. Однако главы благородных семейств единственным расчетливым ударом прикончили одного из солидных людей своего круга, а Глама лишь покровительственно похлопали по щечке, – и вот это царственное пренебрежение было страшнее всего. Настоящие мафиози не разменивались на мелочи, они били точно, безжалостно и без долгих раздумий. От этого кровь стыла в жилах у Глама Саггети. Он внезапно ощутил, что действительно не в состоянии противостоять этим холодным, бесстрашным и беспощадным людям. Он почувствовал себя уличным забиякой, чемпионом двора по рукопашному бою, который, уверенный в своей непобедимости, пришел на разборку с крутыми парнями с другой улицы, а они вдруг все разом достали плазмометы. Ему снова безумно захотелось на Ниппон…

– Все понял?! – яростно кричал Глам. – Да, пусть нас встречают твои люди!..

Глидер Саггети камнем упал с огромной высоты – опытный пилот стремился максимально обезопасить пассажиров от заряда плазмы или управляемой зенитной ракеты. На уровне крыши небоскреба «Хайтауэр Билдинг» он замедлил скорость и плавно вошел в колодец атриума.

Машина опустилась во внутреннем дворе, по периметру которого уже были расставлены надежные охранники. Сейчас даже топ-менеджеры «Саггети Корпорейшн» не смогли бы получить доступ к телу Глама Саггети.

К глидеру бросился дожидавшийся внизу Кении Бампер, почтительно распахнул дверцу, помог спуститься боссу, подал руку мисс Джулии.

– Меры приняты, босс! – торопливо докладывал он на ходу, в то время как Глам с застывшим лицом шагал по двору ко входу в здание, возле которого дожидались босса высшие функционеры мафиозного семейства. – Установлен оранжевый уровень опасности. Сегодня же найдем подходящее убежище, чтобы не подвергать излишнему риску вашу семью. Совет клана уже собран, ждем только вас…

Глам Саггети резко остановился, так что не ожидавший этого руководитель службы безопасности едва не налетел на него. Развернулся всем корпусом, впился в Бампера налитыми кровью глазами.

– Я не приказывал собирать совет, – процедил он.

– Босс, – проникновенно проговорил Кении, – в сложившейся ситуации нам всем необходимо немедленно выработать…

– Я не приказывал собирать совет! – рявкнул Саггети и снова устремился вперед, растолкав плечами стоявших на дороге помощников. – Пошли вон! Меня не тревожить, пока я сам не выйду!..

Генералитет клана оторопело смотрел в спину удаляющемуся боссу, который уже вошел в здание и теперь стремительно шагал к экстренному лифту по коридору с наглухо заблокированными дверями. Папаша Динелли нахмурился, Кувалда вздохнул, Оззи Пастор едва заметно покачал головой. То, что все пошло наперекосяк, было ясно всем, но все равно негоже главе клана столь явно демонстрировать свою полную растерянность.

Обернувшись, Кении бросил озабоченный взгляд на Джулию. Та чуть опустила ресницы – предоставь это мне – и полезла в сумочку.

– Господи, ну что за дурацкий день! – внезапно раздался за спинами подавленных мужчин ее пронзительный голосок. – Худший день в моей жизни!

Мафиози оглянулись. Мисс Джулия, о которой они совсем позабыли, стояла позади них и с крайне рассерженным видом рылась в своей сумочке.

– Я засужу этих уродов! – заявила она, заметив, что завладела общим вниманием.

– Кого именно? – деловито уточнил адвокат Динелли, услышав любимое слово.

– «Шакри и Минстал», конечно! Ну как можно было сделать такую дурацкую упаковку?! Их чертова тушь разлилась и испортила мою самую любимую сумочку! Уроды, криворукие уроды!!!

Присутствующие переглянулись. Эта кукла выбрала весьма неудачное время в очередной раз продемонстрировать свою непроходимую тупость. Тут речь идет о выживании семейства, а она…

– Э-э, мисс, – осторожно обратился к Джулии Оззи Пастор, – вы случайно не знаете, что именно босс хотел…

– О, боже, мое манто! – яростно перебила его Джулия, заметив, что размазавшаяся тушь оставила безобразное пятно на невероятно дорогом переливающемся мехе тамасианской шиншиллы, накрученном на ее изящные плечи.

Оззи поспешно отшатнулся. Упаси боже попасться под руку разъяренной женщине, особенно если это кукла босса.

– Мистер Динелли, как только вы разберетесь с юридическим обоснованием превращения нашего клана в рейнджерское подразделение, я хочу, чтобы вы занялись иском к «Шакри и Минстал»! – на повышенных тонах распорядилась Джулия. – Сразу же! Поэтому постарайтесь управиться поскорее. Я хочу получить с них миллион… какого черта, три миллиона кредитов! Р-р-р-разорвать мою задницу! – Она уставилась на Бампера, словно впервые за сегодняшний день увидела его, досадливо помотала головой: – Проклятие, Кении! Это что же получается?! Если вы с Кувалдой отправляетесь в командировку за десантниками, то кто же будет сопровождать меня в бутик за новым манто?..

С досадой швырнув на бетонный пол гаража испорченную сумочку, Джулия с разъяренным видом, надменно стиснув губы, двинулась следом за женихом в сторону лифта. Теперь ей предстояло самое сложное: наедине убедить Глама, что он сам принял решение вернуться к идее «Вольных рейнджеров Саггети»…

Кении Бампер, Оззи Пастор, Стив Кувалда и мистер Динелли переглянулись. Что ж, значит, дон Глам все-таки принял судьбоносное решение, и им оставалось только выполнить его. Никто не горел желанием просить уточнений у босса после того, как тот категорически потребовал не беспокоить его, однако все и так было яснее ясного: он наверняка поделился своими планами с невестой, пока они летели сюда. И для всех было лучше, чтобы верные люди начали выполнять его решение немедленно, а не спустя какое-то время, когда он выйдет из депрессии и вспомнит, что так и не отдал необходимых распоряжений. Нельзя было упускать ни минуты, все прекрасно понимали: время сейчас работает против них. Поэтому в тот же день Кении Бампер и Стив Кувалда с разницей в полчаса чартерными рейсами спешно стартовали из центрального космопорта Тахомы в разные точки галактики. А обеспокоенный Оззи Пастор до позднего вечера терпеливо ждал уточнений от босса, однако из апартаментов дона Глама, где Саггети заперся вместе с Джулией, потребовав принести семь бутылок виски, так и не раздалось ни одного звонка. И это навело Оззи на некоторые сумрачные, но любопытные мысли. Крайне любопытные… во всяком случае, для него самого.