"Павел Нилин. Жестокость" - читать интересную книгу автора

Погревшись у печки, Узелков выходил в коридор и подолгу беседовал с
ворами и свидетелями, что правилами нашими строжайше запрещалось. Но что
для Узелкова наши правила! Он рассказывал, что в губернском розыске,
который, понятно, намного покрупнее нашего и где он часто бывал, правила
куда попроще.
Он вообще любил подчеркнуть, что ему все доступно, и запросто упоминал
фамилии таких работников губрозыска, как, например, Жур и Воробейчик,
которых мы никогда не видели, но о которых слышали много достойного
удивления. Он даже намекал на свою дружбу с ними, во что мы никак не могли
поверить. Вернее, не хотели поверить.
Впрочем, Узелков и не старался убедить нас. Он всегда разговаривал с
нами чуть небрежно, чуть иронически. И, разговаривая, смотрел в сторону.
Увидев в дежурке толстого мешочника, задержанного по подозрению в
краже, он вдруг говорил задумчиво:
- Этот румяный мужчина мне поразительно напоминает Гаргантюа.
Я спрашивал:
- Это кто - Гаргантюа?
- Не знаешь? - удивлялся он и притворно вздыхал. - Хотя откуда тебе
знать... У Франсуа Рабле есть такая книга...
Мы, конечно, не знали тогда, кто такой Франсуа Рабле. Спрашивать же у
Якова Узелкова после его притворных вздохов считали неудобным. А он все
чаще и чаще унижал нас своим удивительным, как нам казалось тогда,
образованием.
Иногда он приходил очень рано, когда сводка не была еще отпечатана на
пишущей машинке, и Венька Малышев сам выискивал для него происшествия.
Венька брал у дежурного по уезду тяжелую, как Библия, книгу и говорил
Узелкову:
- Ну, пиши: "Банда вооруженных налетчиков в количестве восьми человек,
уходя от преследования, совершила налет на общество потребителей в деревне
Веселая Подорвиха около девяти часов вечера..."
Узелков нервически вздергивал плечами:
- Ты не диктуй мне. Я не в школе. Ты говори мне самую суть. Я без тебя
запишу.
Венька говорил ему самую суть. Узелков записывал очень быстро. И нам
казалось, что самую суть-то он как раз и не успеет записать.
Впоследствии наши опасения неоднократно подтверждались. В газете
обыкновенный факт из дежурной книги часто искажался до такой степени, что
узнать его не было никакой возможности.
Узелков писал в газете примерно так: "Среди ночи сторож потребиловки
услышал подозрительный шорох. Ночь была мглистая, небо заволакивали черные
тучи, и силуэты всадников причудливо рисовались на фоне бархатисто-темного
неба..."
Я скрывать не стану - мне нравилось в те времена, как писал Якуз. Слова
его нравились. Но мне неприятно было, что он пишет неправду. Всадников не
было, туч тоже не было. Были пешие бандиты и сторож, но он спал.
Венька Малышев, Коля Соловьев и другие ребята тоже сердились на
Узелкова.
Узелков, однако, держался невозмутимо. По-прежнему требовал свежих
происшествий.
И вскоре ему сильно повезло.