"Павел Нилин. Ближайший родственник" - читать интересную книгу автора

Заработанные деньги шли на сберегательную книжку.
Затаенная мечта о собственном домике с огородом и с садиком не давала
спать Матвею Кузьмичу. Он даже в снах своих, тревожных и торопливых, видел
собственный домик. И ради домика этого, существовавшего пока только во
сне, жена зимой и летом ходила в одних и тех же ботинках, в одном и том же
платье, и старалась есть не дома, а у хозяев, где стирала белье, мыла полы
и домовничала.
Виктор в детстве жалел свою мать и, глядя на руки ее, худенькие,
тоненькие, в синих жилах, говорил:
- Вот подожди, мама, я вырасту, ты посмотришь, как я буду тебя кормить.
Работать ты не будешь. Ты в театр все будешь ходить, конфеты есть.
Мать смеялась и, счастливая, плакала.
- Ты учись только, Витенька, - говорила она, просветленная, в слезах. -
А там увидим.
Виктор учился в гимназии. Отец хотел, чтобы сын его вырос таким же
господином, как те, которым отец подавал пальто. Скупой, прижимистый,
отказывающий себе во всем, он ничего не жалел для сына. Сын учился в
гимназии вместе с барскими детьми. Учился хорошо, прилежно. Он, наверное,
окончил бы ученье с золотой медалью, как пророчили ему, если б на
шестнадцатом году его не исключили из гимназии с волчьим билетом.
Исключили за какую-то, как говорил отец, "неподходящую" речь на сходке.
Мать заметно постарела после этого случая. Матвей Кузьмич ходил
угрюмый. А Виктор, устроившись рабочим на кожевенный завод, продолжал
говорить матери:
- Ты только подожди, мама. Я вот подучусь на этом деле, и мы хорошо
заживем. Вот посмотришь.
- Ничего, Витенька, - говорила мать, - ничего, все устроится
как-нибудь.
И она крестила сына, сокрушаясь втайне, что сын не похож ни на нее, ни
на отца. Они были смирные, забитые люди, а он рос какой-то неугомонный,
неукротимый. "В дедушку он, наверно, такой-то, господь с ним", - боязливо
думала мать, вспоминая отца своего, волжского грузчика, пьяницу и буяна.


Но и дедушка, может быть, не позволил бы себе того, что позволял
Виктор. На кожевенном заводе он организовал забастовку, пошел просить
поддержки у других заводов и угодил в тюрьму. Где уж теперь было думать,
что сын вырастет благородным господином! Надежды рухнули окончательно.
И родители думали только о том, как бы вызволить сына из тюрьмы. Матвей
Кузьмич ходил кланяться в ноги разным господам, просил слезно, клялся
вечно бога молить. Но сын был крепко посажен, и ни просьбами, ни молитвами
невозможно было сократить положенный ему изрядный срок.
Матвей Кузьмич уже впал в отчаяние, перестал хлопотать, перестал даже с
прежней верой молиться за сына, когда сын неожиданно сам помог себе.
В самый знойный праздничный день, в разгаре лета, он бежал из тюрьмы на
глазах у всего караула, чем прославил себя и наделал в городе много шума.
Поздней осенью, когда разговоры о смелом его побеге утихли немного и
жители стали постепенно забывать о нем, он явился к родителям нежданно,
темной ночью, оборванный, грязный, исхудавший, рассказал без подробностей
о своих делах, похлебал нежирных щей, помылся, взял рубаху, штаны и ушел в