"Ханс-Георг Ноак. По эскалатору вниз " - читать интересную книгу автора

стояли передо мной, и я могу сопоставить свои первые впечатления с тем, что
из них вышло впоследствии.
Поначалу меньше всего проблем с теми, кто угодил к нам прямо со
свободы, тепленькими. Они еще не подозревают, что их тут ждет, и потому
затаиваются. Если сразу прибрать их к рукам, они частенько становятся
послушными, уживчивыми, безопасными. С теми же, кого перевели к нам из
других заведений, все гораздо сложнее. Уже при первом знакомстве они
встречают воспитателя настороженным взглядом, выжидая, где он даст слабину.
Однако по некоторым внешним признакам их можно довольно точно
классифицировать, так что заранее знаешь, как и с кем надо вести себя. Те, у
кого упрямо сжаты губы, предрасположены к бунтарским выходкам; им необходимо
сразу же дать понять: если вздумают артачиться, этот номер у них не пройдет.
Есть и другая разновидность: с невинной такой детской улыбочкой они стоят
перед тобой как шелковые и каждое твое слово будто бы сопровождают незримым
кивком головы. Они уже знают, как втереться в доверие. В известном смысле
они облегчают работу, поскольку от них можно узнать такое, чего иным путем
узнать невозможно. С другой стороны, эти типы могут легко воспламенить
группу, потому что настраивают остальных против себя. В целом с ними не
меньше сложностей, чем с прочими. Сложностей со всеми хватает, иначе они бы
не попали сюда.
Вот почему важно в первую очередь ознакомиться с личными делами.
Некоторые из новоприбывших производят столь безобидное впечатление, что
способны вызвать жалость. В таких случаях крайне полезно сравнить их
рассказы с тем, что зафиксировано в личных делах.
Этот Юрген-Йоахим Йегер принадлежит к тому варианту, который я меньше
всего люблю. Добровольное назначение надзора, или, как мы сокращенно
называем, ДНН. По заявлению матери, которая сама не в состоянии с ним больше
справляться. Впрочем, не исключено, он попал бы к нам и без ходатайства со
стороны матери: через неделю-другую прямиком из колонии для
несовершеннолетних преступников. По личному делу за ним числилось достаточно
правонарушений. Разве что не хватало нескольких дней до той возрастной
границы, с которой подросток подлежит уголовной ответственности. Ему было
лишь тринадцать лет и десять месяцев.
С первого же взгляда я понял, что он один из тех, с кем особенно
трудно: поначалу такие производят благоприятное впечатление. Одет во все
чистое, что отнюдь не типично для тех, кто попадает к нам из родительского
дома. Полуботинки начищены, на узком смугловатом лице выделялись крупные
черные глаза, а буйная курчавость темных волос (чересчур длинных, и это было
единственное свидетельство недостаточной домашней дисциплины) заставляла
вспомнить смазливых цыганских мальчуганов, которых так любят рисовать
художники.
Он остановился на пороге и посмотрел на меня выжидающе, на лице ни тени
упрямства или улыбки. Выражение скорее вежливое. Впечатление, будто парень
из приличного дома. Тот, кто не сталкивался с воспитанниками интернатов,
вероятно, удивился бы, встретив здесь такого.
Меня он не мог ввести в заблуждение: я был знаком с его личным делом. Я
долго смотрел на него, не произнося ни слова. Испытанная метода для начала
разговора. Парень еще не догадывается, какие у меня относительно него
намерения, и долгое молчание настолько лишает его самообладания, что он уже
не способен скрывать свои мысли. Лишь выдержав продолжительную паузу, я