"Ингрид Нолль. Прохладой дышит вечер" - читать интересную книгу автора

Ингрид Нолль

Прохладой дышит вечер


Моей матери


1

Мой внук Феликс живет в бывшей лавке цирюльника. Он даже слегка украсил
витрину, хотя там уже давно ничем не торгуют. Мои допотопные черные
шнурованные ботинки, например, запихнул в птичью клетку, розовый корсет
набил ватой и уложил в детскую колясочку, утыканный гвоздями стул
"отлакировал" маргарином, словно хотел отдать дань сразу двум знаменитым
художникам.[1]
Долгое время посреди этой идиллии обитала истрепанная кукла-манекен, но
потом мальчишка над ней сжалился и переделал все по-новому. Я была просто
помешана на этой кукле.
С тех пор я живу не одна. Кукла сидит в моем кресле-качалке, вытянув,
как ребенок, свои тонкие ножки, наряженная в мои подростковые платья, в
парике, какие были модны в 60-е. Зовут ее Хульда. Мне стоит лишь легонько
дотронуться до качалки, и манекен раскачивается почти пять минут, по-моему,
куколке нравится этот ритм. Пожилые одинокие люди любят поговорить сами с
собой, и я рада, что у меня есть собеседник. Хульда слушает всегда
внимательно, она и дочка хорошая, воспитанная, и подружка чуткая, из тех,
что не сплетничают, не перебивают и не заглядываются на чужих мужей.
Иногда я прошу у Хульды совета. Что бы такое, например, нам сегодня
приготовить на ужин? "А вот, селедочку под маринадом, - отвечает Хульда, -
может, э... ну... еще картошечки немножко, и... ну и хватит". А больше нам
обеим ничего и не надо. Старикам, как доктор говорит, нужно воды пить
побольше. "Чушь все это, - считает Хульда, - не слушай ты его! Этот парень и
не представляет, каково лишний раз ночью тащиться в туалет". Разумеется, для
меня важнее совет Хульды, чем всех остальных, она ведь со мной от всего
сердца говорит. Да, да, я знаю, что люди судачат о таких разговорах. Только
кому ж мы мешаем? Кто нас слышит, что им всем за печаль до наших разговоров?

"А почему ты ее зовешь именно Хульдой?" - интересуется внучек Феликс.
У брата моего Альберта была кукла, которую так звали. Она ему от меня
досталась, и он эту куколку любил. Додумались как-то подарить ему на
Рождество оловянных солдатиков, а ведь он солдат ненавидел. Вот я и уступила
ему Хульду, чтобы мы могли тайком играть в маму, папу и малыша.
Альберт был в нашей семье шестым из семи детей и на год меня моложе.
Нас, к счастью, было так много, что никто нас особо не воспитывал. Только
много лет спустя, когда мы уже выросли, старший брат Эрнст Людвиг мне
признался, что порой наблюдал, как Альберт играет с куклой, и беспокоился,
уж не уродился ли тот в одного нашего дядюшку.
Будь Альберт жив, он бы меня понял. Хульда была наше с ним дитя, тоже,
конечно, уже в годах, но еще стройная и изящная, и суставы у нее не пухли, и
спина не горбилась, из носа не текло, не было красных глаз, и ортопедических