"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

сопровождающих. И они волокли его за собой, как животное. Когда он запинался
и падал, они рывком вздергивали его обратно на ноги и продолжали свой путь.
Пока она за ними наблюдала, вода опять коснулась ее ноги. Она
посмотрела вниз. Ручей, который только что был кристально чист, замутился
грязью. Когда это успело произойти? В нем появились раздельные,
самостоятельные течения самого разного свойства, подкрашенные окислами и
аргиллитом, и, пока она смотрела на их неспешные коллизии, цвет набухал,
становясь все насыщеннее и краснее, так что мысли ее перекинулись на
гаснущий факел солнца и как он опускается за неровную линию леса, щетиной
вздыбившегося на загривке Эриманфа, или на его розовеющий утренний отзвук,
звучащий над горой Килленой, яркие ядовитые ягоды и ржавого цвета лишайники,
осенние листья в средней части склонов и пестрые шкуры лукавых оленей,
цокающих сквозь листопад, почти неразличимых на общем фоне в своих
собственных осенних цветах. Аркадский алый, аркадский бурый, аркадский
красный.
Но здесь перед ней был тот красный цвет, который поджидал ее в самом
конце каждой удачной охоты, когда ее рука взлетала и падала по четко
выверенной дуге, в конечной точке которой находилась подрагивающая шея
жертвы. Потом шла кровь. Ручьи Аркадии тоже потекли красным, когда ей в
добычу достались Хюлей и Рек, так что некий человек, стоящий ниже по
течению, тоже, наверное, мог заметить алый язык, который пятнает воду и
скользит мимо его ног, и удивиться, и начать прикидывать, чья это смерть
плывет мимо, - точно так же, как прикидывает сейчас она сама. С той
разницей, что здесь и сейчас никакой загадки нет, ибо жизни, расплывающиеся
у нее на глазах красной взвесью, принадлежать могли только тем двоим, что
ушли вперед: Пелею и Акасту. Вепрь должен быть совсем рядом, сообразила она.
Она вскочила на ноги и крикнула бы, если бы крик не застыл у нее в горле.
По ущелью катился глухой слитный грохот. Он эхом отразился от стен, и
на какое-то мгновение показалось, что замер. Но потом он опять стал громче,
на новой, басовой ноте, и двинулся в их сторону, и ошарашенная Аталанта
успела понять только одно: что это не зверь, на которого они охотятся.
Подобного звука она никогда раньше не слышала.
Водяной холм вырвался из-за поворота, ударился о стену, разбился и
опал. На долю секунды он словно застыл, потом собрался и покатился в их
сторону. Она увидела, как Мелеагр встал, не веря своим глазам, и застыл в
нерешительности, пока ее высокий крик не вывел его из транса. Собственный
голос показался ей чужим. Прочие тоже начали подниматься, хватаясь за
оружие, кто-то побежал вниз по ущелью, кто-то попытался забраться на стену.
Аура стояла на всех четырех. Аталанта подхватила свой лук и отскочила от
ручья подальше, выискивая, за что уцепиться, - а по руслу уже неслась мутная
волна. Она глотнула воздуха и плотно прижалась к скале, напрягшись изо всех
сил в ожидании удара.
Но удара не последовало. Она почувствовала, как самая верхняя часть
волны окатила ей щиколотки и схлынула. Поток сник. Она увидела, как далеко
позади откашливаются и отплевываются Нестор, Феникс и Терсит. Линкей и его
свита поднимались на ноги, вымокшие, но невредимые. Она обернулась. Анкей
вытирал секиру, а Теламон - копье своего брата. Или - своего мертвого брата.
Все прочие выжимали воду из хитонов, на лицах озадаченность и облегчение -
на всех, кроме одного. Мелеагр смотрел прямо на нее, но лицо его ровным
счетом ничего не выражало. Судя по всему, он не видел ни ее, ни кого бы то