"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

Начальная и конечная точки пути были расположены на улицах больших,
знакомых. Соединяла их между собой путаная головоломка маленьких парижских
улочек. Водитель пробормотал что-то невнятное в качестве приветствия и потом
за всю дорогу не предпринял ни одной попытки вступить в разговор, так что
Сол был полностью предоставлен собственным мыслям. Отсутствие Рут обострило
ощущение того, что эту короткую автомобильную поездку он хотел совершить с
ней вместе. Он откинулся назад и принялся смотреть на стробоскопическую
пульсацию уличных фонарей в окне машины. Когда они обнялись, она так и
вцепилась ему в спину; он почувствовал ее ногти даже сквозь пиджак и
рубашку. Но потом, когда она отступила на шаг, чтобы посмотреть ему в глаза,
вид у нее был вполне собранный и отстраненный. Из года в год до него
доходили сведения о ее триумфах и - время от времени - о неудачах: номинации
на престижные премии, разрыв контракта со студией, развод, скандальный даже
по калифорнийским меркам, период молчания, новый выход на сцену - уже в
качестве режиссера. Первые ее три фильма во Франции не показывали, но потом
она сняла "Ничтожность" с Полем Сандором, и эту картину крутили уже повсюду.
Игра звезды показалась Солу чересчур самовлюбленной, а сам фильм вызвал в
нем смутное чувство беспокойства, поскольку от той Рут, которую он помнил,
там не было ровным счетом ничего. Следом вышла "Голубая заря", критиками
принятая в штыки, но еще более успешная. И вот теперь - "Die Keilerjagd",
или как там она собирается назвать этот фильм.
Разрозненные факты. О жизни, которая связывала их воедино, -
американской жизни Рут - он знал не больше, чем она могла знать о его
собственной. За двадцать пять лет они поговорили дважды, и оба раза по
телефону. Второй разговор состоялся три недели тому назад, когда переговоры
между Модерссоном и продюсером фильма окончательно зашли в тупик, выход из
которого, судя по всему, могли найти только режиссер и поэт. Поговорили
как-то несвязно. Он не слишком удачно попытался пошутить насчет ее акцента,
и Руг тут же спросила, что он имеет в виду. Она поинтересовалась, какая
погода стоит "в Европе" в это время года.
Первый разговор выпал у него из памяти практически совершенно. Даже
пятнадцать лет спустя те несколько совершенно непрозрачных минут, когда он,
пьяный в дым, лепил что-то невообразимое женщине, находившейся в тысячах
миль от него, казались пропастью, черным провалом, отделявшим человека,
который ждет у себя в квартире, у телефона, пока оператор соединит его с
нужным номером, от другого, совсем другого человека, который несколькими
часами позже просыпается на полу в той же самой квартире, рядом с
раздраженно гудящей телефонной трубкой. Эта пропасть снилась ему по ночам.
Иногда он через нее перепрыгивал, но чаще спотыкался на подходе, на самом
краю, и тогда все его тело сковывала тягостная, муторная вялость. Он
чувствовал, что не в состоянии сделать ни единого движения, чтобы
спастись, - вообще ничего не в состоянии сделать, кроме как продолжить
неизбежную траекторию, которая ведет через край, вниз. Он падал, но никогда
не достигал дна. Он просыпался за секунду до удара, весь в поту - и его била
дрожь. Он так и не знал, что сказал ей тогда.
Подвеска автомобиля покачивалась в своем тихом ритме, мягко толкая его
в бок, когда водитель вводил тяжелую машину в очередной поворот. Вскоре
впереди показалось название ресторана - голубые неоновые буквы на высоком
белом фасаде гостиницы.
Лицо Сандора было знакомо Солу по афишам, которые с завидной