"Сергей Норка. Русь окаянная " - читать интересную книгу автора

Свисс";
Рудзутак - 200 млн. марок в "Дойче банк", 30 млн. фунтов в "Вестминстер
бэнк"...
Фамилии, цифры. Цифры, фамилии. Список насчитывал несколько тысяч фамилий.
Перерожденцы. Ворюги.
"Железный Феликс" дважды выезжал в Швейцарию якобы для поправки здоровья.
Вот оно, его здоровье! Семьдесят миллионов швейцарских франков! Хитрый лис
Менжинский сумел раскопать документы и представить генсеку. Жесткий разговор
вызвал сердечный приступ у "солдата революции". Валялся в ногах, обещал все
вернуть. А накануне съезда взял и помер. Уплыли денежки, а "светлый образ"
накрепко поселился на Лубянке. Нет, так действовать нельзя.
Внутри кипела ярость. Он схватил тяжелую бронзовую пепельницу и грохнул ее
об пол, но ярость не утихала. Ну, погодите! Вот они, деньги на строительство
социалистической индустрии. Перед его глазами замелькали заводы и фабрики,
боевые корабли и самолеты. Танки... Он опять зашагал по кабинету, затем
остановился и задержался взглядом на портрете основателя партии и государства.
До чего ж трезво мыслил! Не верил никому. Да, деньги есть. И деньги немалые. А
люди? Весь партийно-хозяйственный аппарат обуржуазился, а точнее, превратился в
обыкновенных взяточников и казнокрадов. Уголовные дела начинать нельзя.
Получится подрыв идеологии, ведь это покажет массам, что деньги все же сильнее
марксистской теории. А значит, нужно переводить все в плоскость идеологической
борьбы. Были взяточники, стали троцкисты. Или вредители. Во-во, "вредители" -
самый подходящий термин.
Голову словно сдавило стальными тисками. Он нажал кнопку, и в кабинет
неслышно вошел помощник. "Власика и машину", - коротко бросил ему генсек.
Сидя в машине, которая, выехав из Спасских ворот, тут же свернула на мост
и покатила по Большой Ордынке, он тупо смотрел на коротко стриженный затылок
начальника охраны. С усилием оторвавшись от этого зрелища, Сталин начал
разглядывать мелькающие за окном улицы.
Август 1918 года выдался холодным. Дождь, сопровождаемый промозглым
ветром, лил как из ведра. Толпа штатских, спотыкаясь о булыжники, понуро брела
под конвоем разношерстной охраны, одетой в полувоенное обмундирование.
"Шевелись,- орал белобрысый мужичонка в кожаной куртке, с маузером через плечо.
- Попили народной кровушки, теперь и ответ держать. У, контра!" Мат охранников
перемешивался с всхлипываниями и стонами серой толпы.
Сталин приказал шоферу остановить машину и пальцем поманил белобрысого.
Верный Власик соскочил с заднего сиденья и встал за спиной, положив правую руку
на, деревянную коробку с маузером. Белобрысый жестом остановил толпу и подбежал
к машине, холуйским чутьем узнав большое начальство.
- Кто такие?- спросил Сталин, откашлявшись и вытерев пот со лба.
- Телигенты. Контра,- с готовностью доложил белобрысый.
Изо всех сил борясь с подступающим приступом лихорадки и дикой головной
болью, Сталин спросил, заранее зная ответ:
- Куда их?
- В расход. Куды ж ишо?- радостно изумился белобрысый.
Отодвинув конвоира тыльной стороной ладони, он подошел к толпе. Позади
тенью следовал Власик. Взгляд пробежал по лицам обреченных на смерть
"телигентов", в глазах которых были мольба и надежда, и остановился на стройном
высоком мужчине, одетом в костюм-тройку. Он резко выделялся на фоне остальных
кандидатов в покойники: темно-карие глаза смотрели спокойно и даже как-то