"Хилари Норман. Чары" - читать интересную книгу автора

- Но это всего лишь раз в месяц. Только осмотр, дорогая.
- Нет, - ее лицо было решительным.
- Но я обещал им, что буду заботиться о тебе, - удрученно возразил
Амадеус.
- Ты и так заботишься обо мне - так чудесно, что лучше не бывает.
Она взглянула в его встревоженное расстроенное лицо и заколебалась.
- ...Ну хорошо, пусть они приезжают сюда раз в месяц, если им это так
необходимо. Пусть стучат по мне своими молотками по спине и по груди,
слушают шумы в легких, а я буду для них кашлять, а потом они могут уехать
восвояси и оставить нас в покое, - она изобразила какое-то подобие улыбки. -
Ну вот, не о чем больше спорить.
- А что если они не согласятся?
- Или так, или вообще никак.
Он рассчитал и строил главное - щедро освещенную солнцем террасу -
чтобы такой важный для нее отдых не зависел от погоды, и она могла бы
греться на солнышке и дышать знаменитым альпийским воздухом, будучи
защищенной от ветра, дождя или снега. Ирина смотрела, как он работает, и
один вид его, звук его голоса - когда он напевал или насвистывал что-то -
без рубашки, строгая, стуча молотком и иногда прерываясь, чтобы взглянуть на
нее и угадать по лицу, все ли с ней в порядке, или подходя, чтобы поцеловать
ее в губы, - делал для нее гораздо больше, чем все эти месяцы, проведенные в
санатории. Терраса была закончена, Ирина стала отдыхать на шезлонге, с
Аннушкой на коленях, а Амадеус сидел рядом с ней, читая или глядя по
сторонам, на дикую красоту, окружавшую их, или просто смотрел на Ирину. Как
и обещал, профессор Людвиг приезжал каждый месяц, и казался вполне
довольным. Но он не заговаривал о реальном улучшении. И что еще хуже, он
никогда не произносил слов, которых так жаждал услышать Амадеус - что ее
можно вылечить.

Конец лета принес удар, которого совсем не мог ожидать Амадеус. В
лихорадочной спешке найти дом он не сообразил, что дом расположен в долине -
с горой Якобсхорн спереди и Шварцхорн - сзади, и это означало, что большую
часть зимы солнце будет находиться за этой естественной преградой. Жизнь в
Альпах, не в сезон, только теперь начал понимать Амадеус, может быть
беспросветно блеклой. Без отдыхающих - или наезжавших по праздникам
туристов - Давос Дорф и Давос Плац теряли свое нарядное веселье и
оживленность; здесь оставались только стоические, грубоватые жители гор и
пациенты и персонал клиник. И что еще хуже, как начал бояться уже Амадеус,
их дом, находившийся на порядочном расстоянии от маленькой дороги, петлявшей
к Давос Дорфу, мог оказаться отрезанным, если вдруг повалит снегопад. Он
думал не о себе - в конце концов, он здоровый и сильный мужчина, но Ирина!
Ей нужны были тепло и солнечный свет. И еще - безопасность... Кто ей сможет
помочь, если ей вдруг станет хуже, а дорогу завалят сугробы? Амадеус был
просто в отчаяньи и злился на себя за свою тупость. Он хотел дать ей все
самое лучшее, но чего он добился в итоге? Дом был сырым и холодным, и
солнечная терраса оказалась бесполезной. Он потерпел поражение.
Ирина никогда не жаловалась, но в ноябре она схватила сильную простуду,
и впервые с тех пор, как они встретились, Амадеус оказался лицом к лицу с
жестокой правдой - с неумолимым доказательством, что она смертельно больна,
как и говорили врачи. До этого момента весь этот ужас казался скорее