"Алан Норс. Звездный хирург " - читать интересную книгу автора

неприятность. Не однажды он добивался успеха в почти безнадежных случаях,
когда требовалось хирургическое вмешательство и не было времени позвать на
помощь, и понемногу Дал почувствовал растущее, хоть и неохотно, доверие
Джека к его возможностям.
У Дала нашлось достаточно времени, чтобы хорошенько обмозговать
случившееся на Моруа VIII и последовавшую за тем беседу с Черным доктором
Таннером. Он знал, что был рад, когда Тигр вмешался, пусть и солгав; еще до
того, как Тигр сказал об этом вслух, Дал не сомневался, что Черный доктор
полон решимости использовать случившееся в качестве предлога для его
увольнения из Патруля общей практики. В глубине души он не сомневался, что
обвинения Черного доктора преувеличены с целью состряпать против него
обвинение, и не приходилось сомневаться, что настойчивость, с какой Тигр
брал вину на себя, спасла его; Дал не мог не чувствовать благодарности.
И все же нечто, связанное с тем происшествием, беспокоило Дала, будто
все время кусалось в его мозгу. Он никак не мог отделаться от чувства, что
его собственное принятие помощи Тигра было ошибкой.
Частично это чувство основывалось на его врожденной, природной
ненависти ко лжи. Во благо или нет, Дал никогда не любил лгать. Среди его
сородичей правда могла случайно попираться, но откровенная ложь считалась
большим позором; бытовала даже гарвианская пословица: "Лживый язык истинных
друзей не завоюет". Гарвианские торговцы так же славились на всю галактику
непоколебимой верностью своему слову, как и невыгодными для их партнеров
сделками, которые ухитрялись заключать; в первые месяцы, проведенные на
Земле-Больнице, Дала чрезвычайно смущало то, что земляне принимают ложь как
часть повседневной жизни, равнодушные к ней, пока ложь не поддавалась
разоблачению.
Но что-то другое, касавшееся его защиты Тигром, смущало и тревожило
Дала гораздо больше лжи - что-то, смутно беспокоившее его с тех самых пор,
как он познакомился с этим землянином, а теперь, кажется, ускользавшее от
него всякий раз, когда он пытался точно это определить. Лежа однажды на
койке в часы, отведенные для сна, Дал живо припомнил, как впервые увидел
Тигра в начале второго курса мединститута. К тому времени Дал почти отчаялся
подружиться со своими враждебными и затаившими злобу однокурсниками, и начал
все больше и больше избегать общения с ними, строя защитный панцирь и
полагаясь на Пушистика в качестве общества и успокоения. А тут как-то Тигр
обнаружил его в одиночку поглощавшим завтрак в институтской комнате отдыха,
плюхнулся на стул рядом с ним и начал болтать, как если бы Дал был его
обычным однокурсником. Открытое дружелюбие Тигра стало весенним ветерком для
Дала, отчаянно одинокого в этом чужом мире; их дружба быстро крепла, и
постепенно остальные в его группе начали оттаивать достаточно, по крайней
мере, для того, чтобы вести себя прилично, когда Дал оказывался поблизости.
Дал ощущал, что эта перемена отношений произошла из-за Тигра, а не из-за
него самого, и все же приветствовал ее как переход от предыдущей невыносимой
холодности, хотя перемена эта и оставляла чувство неясного беспокойства.
Тигра любили в их группе; Дал не единожды бывал благодарен, когда Тигр
принимался горячо защищать право гарвианина изучать медицину наравне с
землянами в институте на Земле-Больнице.
Но то было в мединституте, среди однокурсников. Каким-то образом это
отличалось от происшествия на Моруа VIII, и небывалое беспокойство
становилось все сильней, чем больше Дал обо всем этом думал. Беседовать об