"Эндрю Нортон, Мэри Шауб. Магический камень ("Колдовской мир") " - читать интересную книгу автора

возникали в моих мыслях, и несчетное число раз я писала их за прошедшие
двадцать лет. С каждым новым рассветом я все больше тоскую о звуке твоего
голоса, о прикосновении твоего рукава за рабочим столом, об отблеске
солнечного света в твоих волосах.
Путь, по которому мы шагали по жизни рука об руку, был безжалостно
разрушен. Того, что происходит сейчас, я не могла в ту пору даже вообразить.
Столь многое изменилось.., но осталась боль утраты, разлучившей нас навеки.
Она гложет меня так, словно прошли лишь часы, а не годы с той минуты, когда
ты поцеловал на прощание мою руку. Точно так же, как долг перед моим кланом
требовал, насколько это было в моих силах, хранить наше семейное торговое
дело, так и твой долг требовал от тебя защищать родной Дол от рыщущих в
поисках добычи Псов Ализона. Однако, в отличие от всех наших прошлых
расставаний, за этим прощанием к нам не пришла радость встречи.
Тот год обрушился на нас, подобно стихийному бедствию, что вполне
соответствовало его имени - год Огненного Тролля. Наши Долины ожесточились и
душой, и телом, когда на берег хлынули орды Псов. Я слышала рассказы о
повозках в металлической броне, которыми снабжали врагов их
союзники-колдеры, о ползучих чудовищах, плевавшихся жидким огнем и
проламывавших ворота и стены наших прибрежных городов. Я благодарна Янтарной
Богине, что смерть твоя была чистой, от лезвия меча. Даже теперь, когда во
сне ко мне приходят картины прошлых сражений, я горько сожалею, что меня не
было тогда рядом, чтобы жить или умереть вместе с тобой.
Однако я была далеко в глубине материка, а враги напали на Веннеспорт,
разграбив наши склады с товаром. То было время кошмаров наяву. Когда мы
уходили, спасаясь, в горы на западе, один из беженцев сообщил мне о твоей
гибели. Думаю, будь я одна, я бы вернулась, чтобы найти смерть в бою, - но я
не могла отказаться от обязательств перед своим кланом Робнор. Среди
погибших во время осады Веннеспорта был и мой дядя Паранд. Все оставшиеся в
живых братья моей матери и большинство наших друзей-торговцев с побережья
пропали без вести. Уцелевшие обратились ко мне, умоляя встать во главе
клана. Вне себя от горя и отчаяния, я понимала, что выбор их безнадежен, но
не могла отказать их мольбам.
В течение многих мучительных недель, складывавшихся в месяцы, я почти
ничего не ела и не могла спать, не в силах смириться с утратой. Я сверяла
каждый свой шаг, представляя себе, как бы поступил ты в очередной
критической ситуации. Лишь память о тебе удерживала меня, не давая
погрузиться в бездну отчаяния.
Я постоянно напоминала себе, что обстоятельства разлучали нас
значительно чаще, чем нам доводилось бывать вместе. Как-то раз ты сказал,
что письма, связывавшие нас в дни разлуки, могли бы составить пространную
хронику - если бы хоть кто-то мог прочесть нашу тайнопись. Несмотря на войну
и долгие странствия после войны, я сохранила несколько твоих писем, а также
твое лицо - маленький набросок, который сделал Халбек во время давней
торговой экспедиции на его корабле. Эти документы - самое ценное, что у меня
есть, твое наследство, постоянно напоминающее о тебе.
Другое, совершенно иного рода, наследство заставило меня предпринять
нынешнее путешествие, совершенно неуместное в это время года. Подозреваю, ты
бы укоризненно покачал головой, узнав, что я делала последние несколько
дней. Ты бы спросил: как, после шестидесяти лет в торговле, я могла бросить
все и отважиться на столь безнадежное предприятие? Я почти слышу твои слова: