"Андрэ Нортон. Ветер в Камне " - читать интересную книгу автора

гобб не сумел бы в нее протиснуться. Однако он и не стал подниматься выше,
лишь гулко постучал в дверь, когтистой лапой придерживая Юржика за плечо.
Ни звука не раздалось с другой стороны. Дверь распахнулась, и взгляду
предстала занавесь, такая черная, как будто там и нет никакой комнаты. Карш,
не давая юноше времени на раздумья, швырнул его в практически невидимый
проход.
Юноша попал в комнату, полную таких красок и света, какие он уже почти
позабыл.
Эразм сидел в причудливом кресле - казалось, оно собрано из изогнутых
костей какого-то огромного животного, - утопая в алых бархатных подушках.
Рядом стоял стол, где на подставке дымчатого камня сверкал хрустальный
шар, служивший, видимо, каким-то сосудом, поскольку в нем кружился водоворот
тьмы и красок. Были здесь и два канделябра. Юржик вздрогнул, когда их
заметил.
Эти канделябры предназначались для новогодних свечей, которые можно
зажигать только один час в году после специального ритуала. Прежде они
лежали в большом сундуке десятого хранителя пастбищ. Но Юржик собственными
глазами видел, как гоббы разорвали хранителя на части. В подсвечниках были
теперь не лучшие свечи чистейшего воска, а кривоватые, зеленоватые палочки,
которые светили ярче, чем те свечи, которые Юржику доводилось видеть в домах
стирмирцев.
На другом конце стола лежали пергаментные свитки и стопка книг -
старых, в деревянных переплетах с потускневшими металлическими застежками.
Там Юржик увидел несколько знакомых тетрадей - хозяйственные отчеты, которые
каждый дан составлял ко Дню урожая. Их всегда писали в двух экземплярах:
один хранился вместе с подсвечниками, второй - в дане Фирта.
Юржик уже отвык так долго сосредотачиваться на чем-либо - с появления
повелителя у него не было на это ни сил, ни желания. Неужели Эразм ослабил
свой контроль? Но зачем?
- Ближе, выйди на свет, - поманил повелитель. И снова юношу жаркой
волной окатил стыд. По лицу Эразма нельзя было ничего понять, однако под
взглядом этих желтых глаз Юржик почувствовал себя так, будто его бросили
лицом в грязь.
- Повернись, медленно, - раздался следующий приказ.
Юржик подчинился, пытаясь отвлечься на то, что видел вокруг. Комната
была богато убрана, хотя и в приглушенных тонах. Одна полка с разным
склянками и запечатанными фиалами, другая - с книгами и свитками. На высоких
подставках покоились две жаровни, над которыми клубился дым - видимо,
потому-то на этом этаже и пахло совсем иначе. У стены стояла роскошная
кровать (раньше она принадлежала Готфли из дана Санзон), накрытая
несколькими меховыми покрывалами. Юржик сделал полный круг и снова посмотрел
на Эразма, который листал одну из стирмирских тетрадей.
- Ты из дана Фирта?
- Я приемыш, - покачал головой Юржик.
- Дан принимает детей, только если есть родство, - возразил Эразм. -
Где и от кого ты родился и как стал приемышем?
- Я сын Етты-мельничихи, отцом моим был Ован. В первый мой год
разразилась буря, река снесла мельницу и убила почти всех, кто на ней жил.
Прабабка матери принадлежала к дану Фирта, а у родни отца было достаточно
сыновей. Меня принял дан Фирта.