"Телец для Венеры" - читать интересную книгу автора (Лофтс Нора)

Глава 8

– Но что заставило вас так поступить? Почему вы думаете что я не буду счастлива здесь? – спросила Летти, когда после бесконечных колебаний и извинений Хамфри добрался до конца своего монолога, начавшегося следующим образом: «Летти, позвольте ненадолго вас задержать. Мне нужно кое-что вам сказать».

– Поймите, я вовсе не хочу сказать, что вы здесь несчастливы. Просто ателье мисс Пендл было бы для вас более подходящим местом. Вы же владеете иглой, а вакансия у мисс Пендл – редкая удача, ведь обычно ее осаждают юные леди… Как бы то ни было, я счел необходимым упомянуть об этом.

– Понимаю. Это очень любезно.

– Длинные ресницы Летти сомкнулись и разомкнулись вновь, а признательность в глазах девушки сменилась типичным для нее отстраненно-печальным выражением. – Вы не можете себе представить, как я ненавижу шитье. Последние два года я занималась им столько, что мне хватит этого до конца дней. На первый взгляд это легкая работа, но в действительности все совсем не так. Я шила до тех пор, пока почти не ослепла и не стала ощущать боль в каждой косточке. Болели даже пальцы на ногах. Вы очень добры, и спасибо, что позаботились обо мне, но я ни за что на свете не вернусь к шитью. Здесь гораздо приятнее.

– Дело не в том… – Хамфри запнулся на мгновение и вслед за девушкой окинул взглядом переполненный оживленными посетителями зал.

– Вчера вечером вы были не особенно счастливы, верно?

На лицо Летти легла легкая тень.

– Ну я же вам говорила. Мне не нравится шум. Но ведь это дом моей тети, не могу же я требовать тишины, не так ли? Вообще-то я не должна оставаться, когда гости начинают слишком уж вольно себя вести, развеселяясь. Прошлой ночью… ну, я ведь вас пригласила – вы были моим гостем, – поэтому я осталась. Обычно же ложусь спать гораздо раньше. И вообще, глупо бросать все это и возвращаться к ненавистному шитью только потому, что друзья Кэти и Сузан подняли шум.

Казавшийся блистательным план спасения Летти потускнел и стал выглядеть абсурдным, лишившись отправной точки. Девушка не понимала, о чем речь. Она не хотела, чтобы ее спасали, а у него не было доказательств, что в этом проклятом доме происходит нечто худшее, чем пьянство. Но самое плохое то, что он напился сам. Отчаяние принесло с собой беспощадную ясность мысли и решимость.

– Я знаю, что был пьян, и вы, наверное, считаете меня назойливым, но вы мне небезразличны, Летти. И, говоря откровенно, на мой взгляд, это место совсем не для вас. Вы ведь не похожи на Кэти и Сузан – вы совсем другая. Конечно, вы можете утверждать, что, не будь меня здесь прошлой ночью, вы пошли бы спать и что в другие вечера именно так и поступали. Но когда вы пробудете здесь подольше, тетушка и ее гости к вам привыкнут и станут подначивать вас, насмехаться. Вам это не понравится, и рано или поздно вы перестанете покидать веселую компанию, чтобы отправиться спать. Прошу, подумайте о предложении мисс Пендл. Это был бы наилучший выход для вас.

– Но я вовсе не хочу больше шить. А здесь вполне счастлива и могу о себе позаботиться.

Краткие фразы были произнесены тоном, который у любого другого собеседника Хамфри счел бы оскорбительным. Но слова Летти наполнили его страхом: уж не оскорбил ли он ее? Если так случилось, его жизнь окажется погубленной, а Летти лишится единственного настоящего друга во всем мире.

Сама того не ведая, Летти нажила врага. Подобно многим добросердечным людям, старый доктор Коппард ожидал, что его доброта будет воспринята с безоговорочной признательностью. А потому, когда Хамфри сообщил о результате своей беседы с девушкой, предприняв жалкую попытку объяснить, что Летти не понимает своего положения и предпочитает оставаться на прежнем месте, старик почувствовал себя оскорбленным. Но в то же время он был слишком умен, чтобы выказать свое ущемленное тщеславие в приступе гнева. Старик хотел убрать девушку с пути Хамфри, а чувство ответственности из его головы, намереваясь при этом сделать добро. Девушка разрушила его планы, но, быть может, ее отказ удастся обернуть на пользу. Нужно только взять себя в руки, чтобы говорить спокойно и рассудительно…

– Этого я и боялся, мой мальчик, – сказал доктор, обретя уверенность в голосе.

– Мне не хотелось тебя разочаровывать, и я сделал все, чтобы тебе помочь, но, признаться, ожидал такого ответа. Она уже испорчена. Пристрастие к подобной жизни так же неизлечимо, как пристрастие к выпивке. Боюсь, сумей ты убедить ее перебраться к мисс Пендл, она бы через неделю вернулась в кафе.

Слово «убедить» подействовало на Хамфри как удар.

– Боюсь, сэр, что я даже и не пытался убедить ее. Теперь я понимаю, что мне следовало это сделать, однако, умолчав о своих подозрениях, запутался окончательно. Но вы не правы насчет ее испорченности, сэр. Клянусь, что это не так! Летти ни о чем не догадывается – она наивна, как ребенок. Свое нынешнее жилище называет шумным и говорит, что всегда может пойти спать.

– Сдается мне, ты заблуждаешься. Очевидно, как раз она считает тебя ребенком. Прости мне эти слова, но твоя доверчивость показывает, насколько ты простодушен и неопытен. Иные двенадцатилетние девочки – и это вовсе не секрет – продают себя за шесть пенсов. Как ни ужасно, но таковы факты. Возможно, твоя Летти одна из них – она прекрасно понимает, что творится в этом местечке, но держит в секрете. Разве иначе она предпочла бы остаться там?

– Ее объяснения звучали вполне разумно, – сдерживая раздражение, сказал Хамфри.

– А все остальное – неправда. Не знаю почему, но я в этом уверен. Если бы она действительно знала, что представляет собой это заведение, то не осталась бы там ни на минуту.

– Ты блаженный, Хамфри! Следовало бы сделать добавление к Нагорной проповеди: «Блаженны те, кто верят в лучшее, ибо они познают худшее». Запомни: я тебя предупреждал.

Доктор Коппард выместил свой гнев и теперь смотрел на своего ученика с обычной благожелательностью, приписывая его молчание, напряженную позу и плотно сжатые губы тому, что по крайней мере одна из его стрел попала в цель.

Когда люди, вами любимые и уважаемые, неожиданно разочаровывают, вы невольно подыскиваете для них извинения. Глубоко уязвленный поведением своего учителя, Хамфри нашел утешение в мысли, что доктор Коппард просто ничего не понял, так как старость притупила его восприятие. Было ошибкой довериться ему, ибо теперь между ними всегда будет стоять тема, которую опасно обсуждать, даже замалчивание покажется многозначительным. Достигнуть былой гармонии уже не удастся. Но нельзя забывать, что намерения доктора изначально были самыми добрыми, что его неудача была следствием недопонимания, а не недостатка доброй воли и что до сих пор Хамфри видел от старика только самое лучшее.

Поэтому он выбросил из головы доктора Коппарда и вновь стал думать о Летти.