"Евгений Носов. Испытание" - читать интересную книгу автора

нужное слово. - А моя подруга умерла от истощения в карцере: ее ошибочно
засудили, по ложному доносу. Я в то время служил в горах, так следователь
по ее делу прилетал на вертолете за мной с ордером на арест. Я уже без
погон и в наручниках садился в вертолет, да вовремя пилот получил
радиограмму для следователя, что произошла ошибка. Ошибка...
- Так ты тоже не совсем благонадежный, - чему-то обрадовался Палантан.
- То-то, смотрю, больно жалостливый. Всех, наверное, жалко?
- У меня никого нет, - глухо выговорил лейтенантик. - Я совсем один. -
Он судорожно провел рукой по волосам. Губы его задрожали, и он отвернул
лицо к двери.
Капитан молча смотрел на него, и во взгляде, как заметил Палантан, не
было осуждения. Не было и участия. Что-то очень жесткое, какую-то
опустошенность усмотрел в нем старый тюремный психолог.
"Вот она, зараза, - подумал Палантан. - Бить надо всех, чтобы никто не
мог ни о чем жалеть. Потому что жалость, она как насморк - прохватывает
внезапно. Особенно слюнтяев. А потом переходит в хроническую форму -
надолго и навсегда".
Палантан с презрением смотрел на военных.


Хосе не мог идти сам. Палантан выволок его из комнатушки, нещадно
обрывая потянувшиеся за Хосе провода. Вывел его на середину комнаты,
утвердил рывком на ноги; держа руки настороже, убедился, что тот в
состоянии удержаться на ногах. Отошел, по-хозяйски оценивающе оглядел его.
Хосе устоял. Его покачивало из стороны в сторону, но он держался,
только время от времени вздрагивал, когда терял равновесие, заставлял себя
выпрямиться. Он часто и тяжело дышал, жадно захватывая ртом воздух, словно
после изнурительной работы. Морщился, когда вздрагивал, от ударов резкой
боли в голове, по которой от стриженого затылка ко лбу тянулась белая
лента пластыря, скрывающая надрез. На утомленном лице играла
саркастическая ухмылка, и было заметно по дрожанию губ, с каким трудом
приходилось Хосе удерживать ее на лице. И во всей его истощенной фигуре
чувствовалась горделивость. Он торжествовал, что смог нанести хоть
маленький, но удар по этой машине. Нет, не электронной - это всего лишь
орудие, а по аппарату диктатуры хунты.
- Тут тебе полагается за "товарища", - сказал ему Палантан. - Ты же
знаешь, я запретил это слово поминать в тюрьме. Так что не обессудь. - Он
замахнулся.
- Палач, - хрипло выговорил лейтенантик.
Палантан удержал кулак на полпути и удивленно воззрился на
лейтенантика.
- Смотри, как он заговорил, интеллигент вонючий. Меня, Палантана,
палачом назвал. Ха!.. Да, я палач, - весело осклабившись, подтвердил
Палантан. - Это моя работа - говорить "пали". Можно сказать, призвание.
Профессиональный долг. Так, кажется, принято говорить?.. - Улыбка сошла с
его лица. - Я злой от рождения, потому и оказался здесь. Мое место в
тюрьме, неважно в какой роли. А вот ты, капитан, и ты, черномазый, что вы
тут делаете?! Какого черта вы влезли в мои дела? В мои! - рявкнул он. -
Мне все одно - что уголовник, что проститутка или наркоман, что
политический, для меня они все заключенные, которых я должен держать в