"Ганс Эрих Носсак. Дело д'Артеза" - читать интересную книгу автора

собирался заодно ознакомиться с положением дел в производстве
искусственного шелка в США и вступить в переговори с каким-нибудь
нью-йоркским банком об участии в модернизации его дрезденского завода.
Кстати, и мать, принадлежавшая по рождению к состоятельнейшим кругам
богемских промышленников, располагала, по-видимому, прочными связями с
иностранными, в особенности американскими, банками. По всей вероятности,
именно это обстоятельство ускорило завершение переговоров.
Как ни странно, место и дата рождения д'Артеза во всех документах
оказались помечены вопросительным знаком. С точки зрения тайной полиции,
здесь могла быть речь о давнишней и весьма ловкой фальсификации, но,
принимая во внимание многочисленные миновавшие войны, разрушенные города,
уничтоженные архивы, а в особенности неоднократно менявшиеся идеологии,
доказать, что налицо фальсификация, не представлялось возможным. Сам же
д'Артез утверждал, что это вопрос второстепенный. В интервью по случаю
своего пятидесятилетия он выразился следующим образом:
- Дата рождения - случайность, которой вполне можно пренебречь.
Несравненно важнее знать, когда ты умер. Но как раз в этой дате
большинство из нас ошибается. Вот и я, милостивые государи, не могу
сообщить вам на этот счет никаких надежных данных.
И как обычно, трудно было понять, хотел ли д'Артез подобным заявлением
уклониться от вопросов навязчивого репортера или таково его действительное
мнение. Впрочем, речь об этом еще впереди.
Пока же достаточно упомянуть, что в день допроса господин Глачке
праздновал день своего рождения, сорок шестой, как свидетельствовала
сахарная глазурь на торте, который преподнесли ему сотрудники отдела.
Кое-кто из его сотрудников и подчиненных был приглашен на торжество,
имевшее место в служебной квартире начальника в одном из стандартных
коттеджей с крошечным садиком в северной части Франкфурта. "На бокал вина
после ужина" - значилось в приглашении. В свою очередь и автор этих
записок, о ком в дальнейшем будет идти речь лишь как о протоколисте,
удостоился такого приглашения и, разумеется, в качестве одного из младших
подчиненных и думать не посмел об отказе. Тем более что в Управлении были
наслышаны о кузене госпожи Глачке, служившем в министерстве иностранных
дел, и знали, с каким чисто женским упорством добивается она для мужа
перевода в Бонн, а также связанного с этим продвижения по службе. Вот как
случилось, что госпожа Глачке поинтересовалась у протоколиста, когда они
танцевали в крошечном холле - тоже одна из служебных обязанностей младшего
подчиненного, - не было ли у них сегодня в отделе неприятностей. На что ее
партнер ответил корректно, но именно так, как его учили:
- Мне ни о чем таком не известно, сударыня. Дела сегодня шли своим
порядком.
- Ах, все-то вы скрытничаете! - воскликнула госпожа Глачке, кокетливо
шлепнув его по плечу.
Тем не менее кое-какие слухи о причине, испортившей настроение главе
семейства, видно, просочились в семью еще до ужина, и дочь его, пребойкая
девица восемнадцати лет, танцевать с которой доставляло куда больше
удовольствия и которую нимало не заботили честолюбивые планы матери, тоже
это подметила.
- Что за саксонец был у вас сегодня в отделе? - спросила она во время
танца.