"Амели Нотомб. Влюбленный саботаж" - читать интересную книгу автора

за этим следовала.
Если бы я могла показать ей хоть краешек этого чуда, она пришла бы в
восторг и полюбила меня, я уверена. Нас разделяли слова. А ведь достаточно
было найти волшебное заклинание, чтобы добраться до сокровищ, как у Али-Бабы
"Сезам, откройся!" Но великий секрет оставался под замком, и все, что я
могла сделать - еще больше замедлить шаг, в надежде, на то, что вдруг из
воздуха возникнет слон, летучий корабль или атомная электростанция,
что-нибудь, что отвлекло бы нас.
Терпеливость Елены говорила о ее равнодушии, как будто, она уже заранее
решила, что мой секрет не стоил внимания. Я была почти благодарна ей за это.
Так потихоньку, бесцельно сворачивая то вправо, то влево, мы подошли,
наконец, к воротам гетто.
Я почти задыхалась от отчаяния и гнева. Я готова была броситься на
землю с криком:
- Нет никакого секрета! Не могу я его ни показать, ни рассказать о нем!
И все-таки он есть! Ты должна поверить, потому что я чувствую его в себе и
потому что он в тысячу раз прекраснее, чем ты можешь себе представить! И ты
должна полюбить меня, потому что я одна знаю этот секрет. Я такая
замечательная, не упускай свое счастье!
И тут Елена, сама того не зная, спасла меня:
- Твой секрет не в Сан Ли Тюн?
Я сказала "да" просто чтобы что-нибудь ответить, прекрасно зная, что
бульвар Обитаемого Уродства не похож ни на какой секрет.
Моя возлюбленная остановилась:
- Ну, что ж, тем хуже. Мне нельзя отсюда выходить.
- Что? - переспросила я, делая вид, что не поняла и не решаясь поверить
в это спасение за секунду до гибели.
- Мама запретила мне выходить. Она говорит, что китайцы опасны.
Я чуть не воскликнула "да здравствует расизм!", но вовремя сдержалась и
сказала:
- Жалко! Если бы ты только знала, как прекрасен этот секрет!
Умирающий Малларме не сказал ничего другого.
Елена пожала плечами и медленно удалилась.
Должна признаться, что с тех пор я храню глубокую и вечную
благодарность китайскому коммунизму.


Две лошади выехали из-за ограды через единственную и постоянно
охраняемую дверь. На бульваре Обитаемого Уродства они не свернули на площадь
Великого Вентилятора, а поскакали в противоположную сторону, налево. Они
ехали за город.
Кроме Площади Великого Вентилятора, был еще Запретный Город. Он был не
таким запретным, как деревня. Но два всадника были не в том возрасте, на
который распространялся запрет, и их не останавливали.
Они скакали галопом среди полей. Город Вентиляторов скрылся из вида.
Нельзя понять, что такое уныние, если не видел земли, окружающие Пекин.
Трудно поверить, чтобы самая великая в истории империя могла быть создана на
этой скудной почве.
Пустыня красива. Но пустыня, замаскированная под деревню, это жалкое
зрелище. Из земли еле пробивались чахлые ростки. Людей редко можно было