"Амели Нотомб. Дневник Ласточки" - читать интересную книгу автора

достать. Я стал кидать в него ботинки, но стекло не разбивалось. Свет шел
только из окна, в комнате не было ни одной лампы.
И никаких видеокамер. Моя странная тюрьма обеспечивала полное
уединение. Интересно, сколько людей здесь умерло? От цементного пола веяло
холодом. И он был выше, чем в коридоре. Может, под ним кто-то погребен? Я
представил себе этакий пирог с трупами. В углу стояло пластиковое ведро,
чтобы справлять нужду.
Необходимо было решить, что делать. Я вытряхнул все, что у меня было в
карманах: тетрадь, карандаш. Ключи я забыл в замке зажигания мотоцикла. Ни
спичечного коробка, ни зажигалки. Вот черт! Как же мне теперь уничтожить
дневник?
Я должен сделать это. Я причинил девушке самое страшное зло: убил ее и
прочитал то, что она запрещала читать другим. И единственное, чем могу хоть
как-то искупить свою вину, - уничтожить текст, который почему-то не дает
покоя стольким людям.
Эта непонятная охота за дневником казалась мне абсурдной, хотя сам я ни
за что на свете не желал с ним расстаться.
Я полистал тетрадь, надеясь разгадать какое-нибудь тайное послание или
шифр. Но к радости своей, ничего похожего не обнаружил. Нельзя было терять
время: в любую минуту ко мне могли войти. Рано или поздно меня обыщут как
следует. Я попытался вымарать текст карандашом, но грифель оказался слишком
тонок. С помощью ластика бандиты легко свели бы на нет мои старания.
Да, у меня оставался только один выход. Очень неприятный, зато он
послужит мне наказанием за содеянное, - съесть все исписанные страницы. Я
разорвал их на части и начал жевать. Это было отвратительно и очень тяжело.
Зубы ныли от жесткой бумаги. Было бы хоть чем запить! Язык у меня пересох.
Но каким вином подобает запивать дневник юной девы? В честь Клелии я
склонялся в пользу романе-конти.[5]

Жуя дневник, я терялся в догадках. Юрий говорил, что шеф - большой
женолюб. Но зачем ему Ласточка? Женщин ему наверняка поставляют его люди. Но
может быть, он знал министра. А тот обмолвился при нем, что украл у дочери
странный дневник. И у сластолюбивого шефа разыгралось воображение: он решил,
что, заполучив этот дневник, совершит своего рода изысканное насилие, какого
ему еще не доводилось совершать. В наше время, когда девчонки ведут дневники
в Интернете у всех на виду, нет ничего заманчивее настоящего секрета.
Все это, конечно, полный бред: глупости лезут в голову, наверное,
оттого, что желудок переполнен бумагой. Сплошная химия, по-моему... Я довел
до предела взаимосвязь человека с текстом: сначала зачитал его до дыр, а
теперь вот поглощаю в буквальном смысле слова.
Пожалуй, я жую уже без отвращения. Не скажу, что мне это нравится, но
вкус по-своему интересный, напоминает облатку. Жаль, что слишком сильно
ощущаются сольвенты, из-за них трудно сохранить ясную голову.
Я вспомнил, что до бумаги писали на коже. Сначала возникло искусство
татуировки, а затем люди научились писать. Чтобы легче было проглотить
особенно неподатливые страницы, я представляю себе, что ем исписанную кожу
девушки.
Вот и вся моя история: был элитным убийцей, а стал отборной мишенью.
Ласточка смотрела на меня меньше минуты, но ее взгляд сразил меня наповал.
Так что я подорвался на собственной мине. И я согласен умереть, чтобы