"Новалис. Фрагменты" - читать интересную книгу автора

обстоятельность - в их умелом выборе и экономном распределении проявляется
поэтический такт. Идеей поэтического произведения определяется их выбор.
Первая книга "Мейстера" {7} показывает, как мило слушать даже о простых
будничных делах, когда они пересказаны с приятными модуляциями, когда они
замедленным шагом проходят перед нами в протом одеянии речи, обработанной и
живой.
Подобное удовольствие доставляет послеобеденный досуг, случайно
проведенный в лоне какого-либо семейства, не отличаясь выдающимися людьми
или изысканно очаровательной обстановкой, все же оставляет после
воспоминание, к которому охотно возвращаешься благодаря опрятности и порядку
в быту семейства, благодаря согласной деятельности его ограниченных
способностей и взглядов и целесообразному использованию и заполнению сферы и
времени, отмеренных ему.
Разговор, описание, рефлексия в "Мейстере" чередуются, преобладает
разговор. Реже всего встречается чистая рефлексия. Часто повествование и
рефлексия, описание и разговор переплетаются. Разговор подготавливает
повествование. Чаще, однако, повествование подготавливает разговор.
Изображение характеров или же рассуждения о характерах чередуются с
событиями. Так, всякое рассуждение сопровождается действием, которое его
подтверждает, отрицает или же делает то и другое только по видимости.
Повествование никогда не становится поспешным, точно определенные
действия и мнения преподносятся в подобающем порядке.

Геогностическая {8} или ландшафтная фантазия совсем не затронуты в
"Мейстере". Гете редко обращается к природе. Всего один раз в начале
четвертой главы. Во время нападения разбойников Гете лишь мимоходом
упоминает о романтической лесистой возвышенности. Внешний мир вообще мало
представлен в романе - несколько больше в четвертой части.

"Годы учения Вильгельма Мейстера" в известной степени весьма прозаичны
и современны. Романтическое уничтожается, также и поэзия природы, чудесное.
Речь идет об обычных человеческих делах, природа и мистическое совсем
забыты. Это претворенная в поэзию мещанская и семейная повесть. Чудесное
трактуется в ней исключительно как поэзия и мечтательность. Художнический
атеизм является душой этой книги. Очень много быта; прозаическим дешевым
материалом достигнут поэтический эффект. С художником часто случается, как и
с алхимиком: он ищет многого и случайно находит большее. Странно, что его
будущность в его положении является ему в образе театра. Вильгельм должен
стать деловым и прозаическим благодаря деловой и прозаической семье, к
которой он принадлежит.

Против "Вильгельма Мейстера". В основе своей это несносная и вздорная
книга - такая претенциозная и жеманная, и что касается общего характера - в
высшей степени непоэтическая, как ни поэтично изложение. Это сатира на
поэзию, религию и т. д. Из соломы и стружек приготовлено вкусное блюдо,
приготовлен образ божества. В конечном счете все превращается в фарс,
деловой, обыденный дух есть нечто вечно действительное. [...]
Вильгельм Мейстер, собственно говоря, Кандид {9}, направленный против
поэзии. В этом фарсе поэзия играет роль Арлекина {10}. В сущности,
дворянство не выигрывает от того, что оно причислено к поэзии, а поэзия от