"Игорь Васильевич Новожилов. Год рождения 1921 " - читать интересную книгу автора

воспоминания.
Я вцепился в Виктора. Выпытал в тот вечер и про клумпес, и про
Яцкевичей. Вызнал, что всю войну он пробыл в немецком плену и что было у
него восемь побегов.
При каждой встрече я уговаривал его записать свои похождения. Он
отмахивался.
Тогда я взялся за перо сам. Добрых двадцать - двадцать пять лет - то
после застолья в Москве или в Калинине, то летом на сеновале в Сельцах, под
Старицей, то в тверской зимней деревеньке Любохово я, подгадав момент,
извлекал амбарную книгу и разматывал одиссею Викторовых концлагерей,
шталагов, побегов, арестов.
Он неохотно уступал моим биографильским домогательствам, махал рукой,
морщился. С отстраненным видом выслушивал мои предыдущие записи, поправлял
неточности. Но быстро включался, входил в раж, жадно закуривал, ломал
сигареты. Выставив локти и коленки, падал на спину, показывая, как лежат
побитые кони. Выкидывал на меня скрюченные пальцы, будто прянувшая на него
из будки лагерная овчарка... А я катал все это без окончаний и запятых.
Наши литературные труды продвигались более чем неспешно. Тем временем,
судьба готовила мне еще одну, чем-то схожую, встречу.


2

Лет двадцать назад мне по семейным обстоятельствам позарез понадобилось
автономное средство передвижения. Я купил подержанный "запорожец". Его
народная кличка "горбатый" лестно совпадала с фронтовым прозвищем штурмовика
Ил-2.
При попытке уйти в первый самостоятельный полет моя машина наотрез
отказалась меня слушаться. Дело было безнадежно морозным зимним утром. Я
впал в отчаяние.
И тут надо мной, в окне машины, возникло приятно улыбающееся лицо
крупного, вальяжного мужчины: "Позвольте-ка, я Вам помогу". Он мгновенно
привел в повиновение маленького упрямца. Мы представились. Это был Игорь
Сергеевич Косов, сосед по дому.
Сошлись поближе. Он оказался удивительно интересным человеком с
необычной биографией разведчика, командира дивизиона "катюш", архивиста,
редактора. Пройдя огонь, воду и медные трубы, он оставался по-детски
простодушным. Был хлебосолен, открыт, благожелателен, соблюдая со
старомодной церемонностью дистанцию в отношениях. Был добр, деликатен и
лишен страха. Любил компанию друзей, приятное застолье, острую беседу,
хорошую книгу. Не выказывал никогда ни притязаний, ни сожалений.
У него был свой, быть может, иного временного масштаба несуетный взгляд
на мир - без нытья и брюзжания, с умеренно оптимистичной уверенностью, что
все, в конце концов, образуется. Поражали его цепкая профессиональная память
историка и артиллериста, талант рассказчика. В его рассказах оживали
фронтовой хирург Вишневский и профессор скрипичных наук из Одессы
Столярский, маршал Жуков и любимый ординарец Александр Иванович Котов -
Котяра. Игорь Сергеевич не раз брался за перо, написал несколько страниц -
тем все и кончилось.
Я стал записывать его разговоры.