"Алексей Силыч Новиков-Прибой. Шалый" - читать интересную книгу автора

Старший офицер, удовлетворенный таким ответом, на этом успокоился.


III

"Залетная", выкрашенная в белый цвет, чисто вымытая, отправилась
наконец в свой дальний путь.
Проходили дни за днями, однообразные, похожие один на другой,
беспрестанно работала машина, двигая лодку вперед - во Владивосток. Стояла
хорошая солнечная погода, лишь изредка омрачавшаяся тучами, с короткими
налетами ветра, точно дразнившего море. Давно уже скрылись берега с
золотистыми песками, с постройками городов, с зелеными рощами, с пышными
садами, и все шире, чаруя человеческий глаз, развертывалось море, а над
ним, богато разбрасывая горячие лучи летнего солнца, прозрачно-голубым
куполом висело ясное небо. Среди пустынного простора приятно было
встретиться с каким-нибудь другим кораблем, обменяться, подняв флаги,
приветствиями и разойтись в разные стороны, растаивая в синеющей дали.
Для команды теперь было меньше работы, она больше отдыхала,
поправлялась, наливаясь здоровым соком. Свежее стали лица матросов, чаще
слышался смех, а по вечерам, после ужина, на баке у всегда горящего фитиля
раздавались залихватские песни. Боцман, раньше державший в страхе всю
команду, не знавший себе удержа в издевательствах над ней, по мере того
как "Залетная" все дальше уходила от отечественных вод, становился добрее,
заменяя прежнюю ругань шутками.
- Петров! - внезапно в присутствии команды обращался он к знакомому
матросу, стараясь придать себе начальнический вид.
- Чего извольте, господин боцман? - отзывался тот.
- Это я так, чтобы не забыть, как звать тебя...
Матросы смеялись.
Они прекрасно понимали, почему боцман стал относиться к ним лучше, -
он боялся Шалого, всюду следившего за ним своими страшными глазами, - и
старались еще больше запугать его, постоянно докладывая:
- Эх, Трифон Степанович, несдобровать вам...
- То есть как это? - встрепенувшись, спрашивал боцман.
- Очень просто: укокошит вас Шалый, и больше никаких. Ему все равно,
раз он полоумный. Что с ним сделаешь?
И действительно, когда бы боцман, будучи на верхней палубе, ни
заглянул под полубак, в уборную, он всегда неизбежно встречал там Шалого,
следившего за ним, как паук за своей жертвой. Но Задвижкин, стараясь
скрыть свою тревогу, храбрился перед матросами:
- Чтоб я да его испугался! Да я из этой полоумной балды такого
форменного матроса сделаю, что волчком будет вертеться, молнией по кораблю
летать... Не таких укрощали.
Горячась, он ругался и кричал, бил себя в грудь кулаком, но ни в
голосе, ни в жестах его не было той уверенности, какая замечалась в нем
раньше.
- Нет, Трифон Степанович, ничего вы с ним не поделаете, - возражали
матросы. - Силен он, Шалый-то. Надысь он целую бухту стального троса
поднял. А в ней, поди, пудов двадцать есть. Так, ни с того ни с сего, взял
да поднял, вроде как хотел свою силу показать.