"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

прошение напишите. Может быть, он смилуется над вами и простит вас.
Офицеры исчезли, но мысль, брошенная ими, как ночная зловещая птица,
перелетала из одного барака в другой, внося брожение в среду пленных.
На следующий день, после завтрака, к бараку " 2, в котором я жил,
начали подходить солдаты. Когда их собралось несколько десятков, они
потребовали на расправу меня и ближайшего моего помощника, минера с
ослябской команды Константина Степановича Болтышева. В бараке жило сто
пятьдесят матросов, и мы легко отбили нападающих. Но вообще в лагере
сухопутных пленных было в два раза больше, чем моряков. Толпа быстро росла,
увеличивалась, окружая наш барак со всех сторон. Некоторые солдаты
вооружились топорами, взятыми из кухонь, другие - дрекольями и камнями.
Раздавались выкрики:
- Новикова давай сюда!
- А еще Болтышева!
- Обоих этих злодеев на суд народный!
Перед этой грозной силой в нашем бараке один по одному начали исчезать
матросы, пока не осталось двенадцать человек верных товарищей. Они сами себя
обрекли на гибель. Что мы могли поделать против трехтысячной толпы! Я
несколько раз пытался уговорить ее, но это было так же бесполезно, как
бесполезно кричать в бурю на морские волны, лезущие на борт судна. Здесь
была та же стихия. У дверей и у всех окон сгрудился народ, горланя на все
лады. И чем дальше, тем сильнее бесновались эти люди, хмелея от своей
собственной ярости. Мысли стыли от ужаса, когда я смотрел на их напряженно
вздувшиеся лица, съехавшие набок рты, вывернутые глаза. Никаких сомнений не
оставалось, что меня и моих товарищей не только убьют, но будут еще и
издеваться над нашими трупами. Случайно выйти живым из цусимского ада и
через несколько месяцев на далекой чужбине погибнуть от рук своих
соотечественников, - что еще может быть несуразнее этого? Я понял тогда,
быть может, в первый раз, что такое толпа. Совсем еще недавно я был для нее
до некоторой степени вождем, она всячески приветствовала меня, а теперь она
готовилась с неумолимой жестокостью меня, растерзать, в надежде что этим она
облегчит свою судьбу.
Через барак начали проходить солдаты, но никто из них не решился первым
броситься на нас. Дело в том, что среди пленных распространились слухи,
будто бы у нас имеются револьверы, бомбы, адские машины. Это на время нас
спасло. На самом же деле мы были вооружены только японскими ножами, похожими
на кинжалы. Каждый из нас под полой шинели, накинутой на плечи, держал
наготове такой нож.
Один солдат, проходя мимо, держал в правой руке бутылку с песком.
По-видимому, он намеревался ударить ею меня по лбу, чтобы раскроить мне
голову и сразу ослепить песком. Его расчеты были построены на том, что я с
запорошенными глазами не сумею попасть в него из несуществующего револьвера.
Но в последний момент он не решился на это и запустил бутылку издалека. Она
попала в моего товарища Голубева и рассекла ему скулу.
Приближался конец.
Старшина барака, боцман гвардейского экипажа Василий Червоненко, с
любезной таинственностью предупредил нас:
- Сейчас подожгут барак. Уже за жердью побежали. Вы сгорите живьем.
Барак был сделан из теса и покрыт сухой рисовой соломой. Он вспыхнет
весь в несколько минут. Нам придется корчиться в огне.