"Герцель Новогрудский. Дик с 12-й Нижней " - читать интересную книгу автора

сто, а всего двадцать пакетиков. Что ж, тоже неплохо. Получится по
полдоллара выручки на брата. И ведь это каждый день. А экстренные выпуски
газет, которыми они занимаются, бывают не всегда. Нет,
Майк определенно молодец. Голова у него работает:"
Компаньоны решили действовать без промедления. Майк побежал домой -
потихоньку от матери отсыпать муки из мешочка на полке и прихватить две
имеющиеся у него битые бутылки, а Дик: Дик сказал, что у него тоже есть
битое стекло, которое можно пустить в дело. Он имел в виду горлышко синей
посудины, но не хотел показывать его Бронзе. Компаньон-то он компаньон, но
знать, как пиратская бутылка стала пиратской, ему не следует.
Вот почему с уходом Майка Дик заторопился. Он хотел во что бы то ни
стало превратить стеклянное горлышко в стеклянный порошок до того, как
вернется Бронза.
Спешка обошлась ему дорого.

Глава седьмая. "БОЖЕ МОЙ, БОЖЕ МОЙ, ЧТО ОН С СОБОЙ СДЕЛАЛ!"

Тяжелая чугунная ступка, которой, по словам мамы, пользовалась еще
бабушка, стояла за плитой. Дик с трудом поднял ее, поставил на пол, достал
бутылочное горлышко, взял пестик. Задача казалась простой: надо бросить
осколок в ступку и толочь, пока стекло не превратится в порошок.
Чтобы не очень стучать в комнате, Дик подложил под ступку половую
тряпку. После этого он примерился и ударил пестиком по стеклянному горлышку.
Круглое литое стекло выскользнуло и, высоко подскочив, снова упало в ступку.
Так не выйдет - осколок нужно придерживать, чтобы не скользил.
Зажав край круглой стекляшки левой рукой, Дик правой стукнул пестиком
изо всех сил. Синее стекло хрустнуло. Матовые лучи трещин побежали по
блестящей поверхности. Осколки, как искры бенгальского огня, метнулись
вверх.
Дик зажмурил глаза, но поздно. Острая боль полоснула, пронизала
насквозь.
- М-м-м-м! - застонал Дик, стоя на коленках и упираясь локтями в пол.
Он был терпеливый мальчик, он не хотел плакать, не хотел кричать, но
удержаться не мог. - М-м-м-м! - стонал он. Слезы так и лились из левого
глаза. А правый был закрыт. И в нем что-то горело, словно раскаленный гвоздь
застрял подо лбом. - М-м-м-м, больно!.. Ох, как больно!..
Дик не слышал шагов матери по лестнице, не слышал, как открылась дверь.
Слезы все сильнее лились из левого глаза. Правый же по-прежнему не
открывался. И хоть глаз был закрыт, но не темнота, а ослепительно белый свет
пылал под веками. Он накалялся все сильнее, все нестерпимее.
Материнское сердце не обманешь. Хотя лицо Дика было повернуто к стене,
и пестик лежал рядом, и куски стекла весело сверкали синими алмазами, и все
говорило о том, что Дик, как всегда, не то что-то мастерит, не то что-то
ломает, мать кинулась к нему. По его спине, по затылку, по всей странно
скорчившейся на полу фигуре она почувствовала: с Диком плохо.
Мать наклонилась над мальчиком:
- Дик!
Дик не слышал: он весь ушел в свою боль.
- Дик!.. - Мать оторвала ладони мальчика от лица, увидела плотно
зажатый глаз, из которого проступала кровь, и побледнела от ужаса.