"Герцель Новогрудский. Дик с 12-й Нижней " - читать интересную книгу автораубитый горем, он построил лечебницу и назвал именем своей дочери. Чтобы люди
помнили о ней. Чтобы больные лечились и были благодарны покойной Сильвии. Все это Дик не из головы взял. Про такие истории отец чуть ли не каждую неделю в воскресной газете вычитывает. А матери они не нравятся. Мать сердится, слушая их. "Знаю я этих благодетелей, - говорит она про миллионеров. - Знаю эти добрые души!.. Если богач бросает кильку, так только для того, чтобы поймать на нее кита". "При чем здесь кит? При чем здесь килька?" - удивляется отец. Но мать не собьешь. Пропустив вопрос о кильках и китах мимо ушей, она говорит отцу: "Я терпеть не могу, Джо Гордон, твою манеру вычитывать из газет истории о добрых миллионерах. Только дураки могут верить им, только дураков могут умилять глупые басни!" Ну, от таких слов отец в восторг не приходит. Он замолкает, мрачнеет и утыкается головой в газету. А мать, смущенно погремев посудой, начинает искать повода заговорить. Она подносит отцу на вилке кусочек жареного картофеля и примирительно спрашивает: "Попробуй, Джо, я не пересолила?" "Пересолила, конечно, пересолила, без этого ты не можешь", - светлея, говорит отец и берет картофелину в рот. Дика в этих спорах интересуют в первую очередь киты. Неужели вправду их можно ловить на кильку? А крючок? Какой же толщины должен быть крючок? Да и леска! Для лески тут самое малое корабельный канат нужен: то это Дика не трогает. Но вот миллионерскую дочку жалко. Наверно, она была как картинка, эта Сильвия! Наверно, она лежала в гробу в белом платье, усыпанная белыми розами, и люди любовались ею, и Жалели, и плакали: То ли от жалости к Сильвии, то ли от жалости к самому себе - к тому, что попал в незнакомое место, что один, - на душе у Дика стало очень тоскливо. Даже к горлу что-то подступило. А тут еще глаз разболелся и в голове поднялся гул, будто целый рой шмелей залетел в комнату, гудит, хочет вырваться, но окна закрыты. Зажмурив здоровый глаз, Дик прислонился к прохладной кожаной спинке кресла. СОВА В ЖЕНСКОМ ПЛАТЬЕ Дик не слышал, как, тихо ступая в туфлях на фетровой подошве, к нему подошла женщина в белом халате, с белой шапочкой на голове. Лицо у нее было доброе, от уголков глаз, словно гусиные лапки, разбегались морщинки. Она остановилась перед Диком, посмотрела на него - жалкого, тощего, с забинтованной головой - и тронула за плечо. Дик встрепенулся. - Здесь так тепло, а на тебе куртка, - покачала головой женщина в белом. - Грейди, отчего вы не раздели его? Грейди не ответил, но заворочался на своем табурете, словно медведь в берлоге. Женщина взяла куртку и положила на полированный край барьера. Потом |
|
|