"Герцель Новогрудский. Дик с 12-й Нижней " - читать интересную книгу автора

А тот, по обыкновению, сказал нечто неожиданное:
- Ты слышал, Дик, чем отличается март от всех других месяцев в году?
- Март?.. - Дик не знал, куда толстый доктор клонит.
- Ага. Есть поговорка про март. Она относится к нам с тобой:
- К нам? - Дик совсем запутался.
- Ну да, про март говорят так: он приходит, как лев, а уходит, как
ягненок. То же самое мы: пришли, нашумели, а уйти, кажется, придется
ягнятами: Да, подвела нас твоя милейшая ма, очень подвела.
- Ма не подвела! - тверда сказал Дик. - Она знает, что я здесь, она
возьмет меня отсюда.
Доктор пренебрежительно махнул пухлой рукой:
- Ну, то, что ты из подкидышей вырос, я догадываюсь. Но не могу понять
другое: не могу понять, зачем нужно было разогревать сковородку для яичницы,
не посмотрев, есть ли в шкафу яйца? Можешь ты мне ответить?
Дик мог ответить. Он понимал, о чем идет речь. Паркер сердится на то,
что ма обещала привезти деньги и не привезла. Он, может быть, по-своему
прав, но ведь он не знает, почему у матери так получилось. А Дик знает.
Должно быть, ма прибежала домой, дождалась отца и сказала ему про несчастье
с глазом и про сто двадцать долларов, и про полис. А отец, должно быть,
схватился за голову, и у него началось сердцебиение, и он сказал, что легче
с жизнью проститься, чем полис отдать. И мать сначала плакала и спорила с
ним, а потом согласилась. И правильно сделала. Сдать полис - шутка ли!..
Все это Дик мог рассказать толстому доктору, но не рассказал. Он
считал, что Паркеру и так должно быть все понятно: ма пообещала принести
деньги, потому что испугалась за его, Дика, глаз, потому что ему было
больно.
Так он и ответил Паркеру.
- Глаз болел, - тихо сказал Дик. - Он у меня и сейчас болит.
- Хм, причина веская, - согласился толстый доктор и засопел, будто в
холодную воду полез. - Мне лично кажется, что против этого возразить трудно,
но, понимаешь, система возражает. Она с твоей ма не согласна.
- Какая система? - не понял Дик.
- Ну та, что принята у нас. Твоя ма говорит:
"Моему сыну больно, моему сыну нужно помочь, лечите его". А система
отвечает: "Извините, миссис Гордон, у нас дело поставлено иначе, у нас
полагается так: есть деньги - есть лечение, нет денег - нет лечения". Это до
того понятная, до того простая система, что с нею спорить трудно. Во всяком
случае, я, при всем моем расположении к тебе, изменить ее не возьмусь. Мне
это кажется не-воз-можным.
Хотя последнее слово доктор произнес по слогам, смысл его речи яснее не
стал. Разобраться в рассуждениях толстяка было не так просто. Да Дик и не
очень пытался. Он уловил только основное: раз изменить систему невозможно,
значит, ему, Дику, ждать нечего, ему бы сейчас домой добраться.
Паркер тем временем надел с помощью Грейди пальто, поправил перед
зеркалом шляпу и взял в руки палку с серебряным набалдашником в виде шара.
Паркер, видно, к себе собрался; у него, видно, часы приема подходили. А ведь
его кабинет, где он принимает больных, на 12-й Нижней, рядом с аптекой.
От аптеки добежать до дому Дику ничего не стоит.
Дик вскочил с кресла, подошел к толстяку, закинул, глядя на него,
голову вверх и просительно произнес: