"Рафаил Нудельман. Трижды тридцатое июня " - читать интересную книгу автора

потом решим, как дальше быть. А?
Я мотнул головой. Ужасно вдруг захотелось есть!
Николай что-то посоображал в уме, даже губами шевелил - наверно,
считать себе помогал. Я вот тоже, когда задачи в уме решаю, всегда губами
шевелю. Мама говорит, что это глупая привычка. Я знаю, что глупая, только не
знаю, как от нее отучиться.
Чудно мне было рядом с ним идти, с Николаем. Я все на него исподтишка
поглядывал: интересно все же, какой я буду. Ничего, мускулы у меня... то
есть у него... а, запутаешься тут совсем! В общем, мускулы у нас здоровые,
двух Эдиков одной левой на обе лопатки можно уложить. Я пощупал свои
мускулы. Нет, слабые все-таки. Как же мне их развить? Может, они сами собой
вырастут за эти десять лет?
Я приостановился и спросил:
- А вы как такие мускулы развили?
Он улыбнулся:
- Вполне можешь мне "ты" говорить, чудак! Да ты хоть соображаешь, кто я
такой?
- Соображаю... - сказал я.
Он задумался и тихо так сказал, я еле расслышал:
- Да... десять лет... Если б не хронолет, в жизни нам бы с тобой здесь
не разговаривать... А я тебя только сегодня на фотографии разглядывал. - Он
помолчал и добавил, спохватившись: - А мускулы... Ну, это дело простое,
только дисциплина нужна. Зарядка ежедневно, душ холодный - и станешь в
точности, как я!
Стану... Конечно, я стану, как он. Иначе ведь и быть не может. Недаром
я уже сегодня начал зарядку делать. И под душем десять счетов стоял.
Интересно, а он это помнит?
- А вы... а ты когда начал зарядку делать? - спросил я.
Он задумался. Ну да, разве все упомнишь за десять лег!
- Не помню точно. Лет десять назад.
- И каждый день?
- А как же!
Вот это да! Я и не знал, что у меня такая воля железная - каждый день
зарядку делать. Я думал, у меня воля слабая, вот даже вставать вовремя никак
не научусь. А я, оказывается, все могу, нужно только знать, что я все могу,
и еще захотеть - и все.
Мы уже вышли из рощи перед парком и шли по улице. Здесь совсем не так
было, как в Школьном Центре или на площади в городе: и улица как улица, и
дома почти как у нас. Кое-где, правда, стояли новые дома, большие. Николай
вдруг остановился и сказал:
- Слушай, ты можешь немного подождать? Я тут в одно место забегу на
минутку. Здорово, понимаешь, совпало, что я тебя именно здесь нашел - у меня
тут старые знакомые. Когда еще сюда попадешь...
Он зашел в дверь, над которой была вывеска: "Парикмахерская". Я в окно
видел, как он там губами шевелит - разговаривает, наверно, а через стекло не
слышно. А вот засмеялся. И парикмахеры чего-то говорят. Их там всего трое в
комнате было - Николай и два парикмахера, один совсем старый дядька. Я
думал, что в будущем все-все изменится, а эта парикмахерская была такая же,
как и у нас. И кресла такие же, и зеркала, и ножницы. А вообще, чего я
удивляюсь? Вилку еще когда изобрели, а в ней ничего особенного не меняется.