IV. О родственниках Козьмы Минина

В одном из писем г. Бантыш-Каменского к г. Малиновскому сказано о родственниках Минина, Подсевальщиковых. Дополним это известие: у Михайлы Алексеева Подсевальщикова, внука Михайлы Петрова, который будто бы был родной внук сестры Козьмы Минина, Дарьи — были еще родные дяди Иван и Василий Михайловы, из которых у первого был сын Григорий. У этого Григория сыновья: Гаврила и Сергей. Гаврилы Григорьева дети: Андрей и Степан; Сергей Григорьев и сын его Александр живы еще и до сих пор; они купцы города Казани. И у Михайлы Алексеева Подсевальщикова, которого г. Бантыш-Каменский называет бездетным, родились после 1807 года дети — Сергей и Алексей. Старший отдан был отцом в солдаты, а младший пошел в военную службу охотою. Оба они живы. Вот известия, за подлинность которых ручаюсь и которые можно доказать ревизскими сказками. Но как доказать подлинность происхождения всех этих лиц от Дарьи Миничны, имени которой нет ни в каком акте? Фамильным преданием? Но что значит предание? Оно важно только в таком случае, если дополняет или объясняет обстоятельства, доказанные актами, и еще тогда, когда оно характеризует известный век. Во всяком другом случае основываться на предании значит строить храмину на песке. Опровергает родословную г. Бантыш-Каменского следующее обстоятельство: в ней сказано, что Дарья Минична была замужем за Иваном Семеновичем Кавтаревым, посадским, которого внук Михайла написал себя в ревизии Подсевальщиковым. Ни в сотной грамоте Нижнего 1621 года, ни в переписной книге нижегородских жителей 1678 года не упоминается о Кавтаревых, а о Подсевальщиковых упоминается. Следовательно Подсевальщиковы были Подсевальщиковыми гораздо прежде ревизии, только пять лет спустя после смерти Козьмы Минина. Прибавим и предание: старожилы говорят, что род Подсевальщиковых ведется в Нижнем с незапамятных времен.

Теперь скажем о других родственниках Козьмы Минина. У него были родные братья, что доказывается царскими грамотами, напечатанными в „Актах Археогр. Эксп." (т. III, №№ 71 и 85). Этими грамотами братья Минина и его крестьяне освобождались от суда в Нижнем, кроме татебных и разбойных дел, — первою по челобитью самого Козьмы, второю по челобитью оставшегося после него сына Нефедья. Последняя оканчивается словами: „А сю нашу грамоту отдали (бы воевода и дьяк) Нефеда Минина людем его, кого он с сею нашею грамотою к вам в Нижней пришлет, и он ее держит у себя вперед для наших иных воевод и приказных людей. Писан на Москве лета 7125 октября в 31 день", На обороте грамоты этой, под адресом, где на старинных актах обыкновенно писалось, кто именно отдал грамоту по адресу, написано: „125 года генваря в 19 день с Сергеем Мининым". Обыкновенно подавались царские грамоты воеводам или самими лицами, о которых шло дело, или холопами их; исключения редки. Если привозил грамоту холоп, то писалось: с такого-то человеком таким-то, и притом писалось не полное его имя, а полуимя: Ивашка, Сергейка и проч.

После этого должно заключить, что Нефедий Минин послал в Нижний царскую грамоту с дядей своим Сергеем. Весьма вероятно, что Сергей Минин отправился в Москву к своему племяннику сказать, что „нижегородцы, да иных городов всякие люди на дядьех его и на людех и на крестьянех поклепав, ищут напрасно, и в том ставятся им и крестьянам продажи и убытки великие". Нефедий Минин бил челом государю-царю и, выхлопотав несудимую грамоту, послал ее в Нижний с своим дядею, до которого также касалось дело.

Из сотной грамоты 1621 года видно, что незадолго до этого времени в нижегородском кремле жил другой брат Козьмы Минина — Безсон. Он имел свой дом, с которого подати не взимали не потому, что владелец его обнищал, но, конечно, по особой жалованной грамоте. После он перешел во владение посадского Пустобоярова. Вот слова сотной грамоты: „Двор Якова Пустобоярова, а сказали был за посадским человеком, за Безсоном за Мининым: а место бывало не тяглое, а Безсон Минин с посадскими людьми в тягле не был, и ныне обнищал" (лист 33 на об.).

В выписи из переписной книги 1678 года, на 32 листке упоминается о дворах гостиной сотни Никиты Минина и гостиной сотни Клементия Минина. Не родственники ли они Козьме? Может быть. Впрочем, утвердительно сказать этого нельзя, потому что у нас, на Руси, всякий имевший отца Мина назывался и называется Мининым.

В городе Балахне есть купеческая фамилия Мининых; говорят, она происходит от одного из братьев Козьмы.

В сотной грамоте 1621 года, при перечислении лавок в нижегородском мясном ряду, сказано: „лавка вымолная на одно лицо посадских людей Богдана Кузьмина да Михайла Игнатьева Сухоруковых с полатьми на два замка мерою до вымла полчетверты сажени без трех вершков, оброку платит в земскую избу по осмнадцати алтын, а ныне изоброчено и с старым оброком тридцать алтын" (лист 334).

Известно, что Козьма Минин имел прозвание Сухорукий, был «художеством говядар», по словам хронографов, и торговал в мясной лавке. Не в этой ли лавке торговал он? Не перешла ли она после возвышения Минина к его родственникам, может быть, двоюродным братьям Богдану Кузьмичу и Михайле Игнатьевичу?

Акты, относящиеся до Минина, вероятно, находятся в частных руках. В нижегородских архивах я не нашел ни одного. Вспомним при этом случае, что такие акты, напечатанные в „Ак. Арх. Эксп.", получены в Твери от частного лица г. Строевым. Желательно, чтоб частные люди, обладающие старинными актами, относящимися до Минина, напечатали их, а не хранили под спудом. Бумаги о подобных вещах не частная собственность: это достояние нации.