"Бранислав Нушич. Тринадцатый" - читать интересную книгу автора

сравнению с Петронием, не заслуживали этого звания и могли бы называться
просто "перогрызы". Один из них - бывший актер какого-то бродячего театра, а
другой - разжалованный капрал. Они так сели ему на шею со своими глупостями,
что уже не было никакого терпения выносить все это. Они смеялись Петронию в
лицо и подстраивали ему всякие каверзы. Воткнут, например, ему в стул
иголку, ни в чем не повинный Петроний сядет на нее и издаст такой
душераздирающий вопль, что все жандармы сбегутся. Или спрячут документы, или
будто бы нечаянно зальют чернилами бумагу, на переписку которой он истратил
столько труда, или пристроят громоздкую папку с бумагами на край шкафа над
его головой, и только Петроний прислонится к шкафу, как папка срывается и с
грохотом валит практиканта на пол. Однажды они вымазали его сажей, когда он
по слабости человеческой немного вздремнул после обеда, а потом пустили его
в таком виде снимать дознание с одной молодой вдовушки; в другой раз они
будто бы нечаянно заперли его во время перерыва в канцелярии и унесли ключ с
собою, а Петроний остался без обеда.
Но все это Петроний терпеливо сносил, он только пожимал плечами, а
иногда даже и сам смеялся. Одно только постоянно грызло и мучило его:
двадцать один год прослужил он в практикантах, а указа о производстве его в
штатные чиновники все не было и не было. А у него было одно-единственное
желание в жизни: получить чин и гордо пройти по городку, здороваясь со всеми
встречными:
- Здравствуй, газда[1] Миялко, как дела? Доброе утро, газда Трифун, как
поживаешь?
А газда Миялко, газда Трифун и все остальные чтобы ему отвечали:
- Слава богу, господин Петроний, а как вы? Поздравляем, поздравляем!
Вот и все, о чем мечтал Петроний Евремович. После этого он мог прийти с
базара домой и... умереть. Так умереть ему было совсем не жалко. Однако все
мечты его были напрасны.


* * *

И вот чем можно объяснить такую судьбу Петрония Евремовича.
Прежде всего. Петроний Евремович был тринадцатым ребенком у своей
матери. Оно, конечно, не всегда счастье быть и первым ребенком, но быть
тринадцатым - это значит наверняка быть лишним. Мать его проклинала, и, хотя
все другие дети умерли, в семье его никогда не любили. С тех пор он всегда
чувствовал, что его не любят ни люди, ни судьба, одним словом, он был
тринадцатым и в жизни.
Идет он, например, в школу. Учитель составляет список и записывает
учеников в алфавитном порядке - Петроний оказывается тринадцатым, и это
определяет весь его школьный путь. Если в классе поднимается шум, учитель
приходит в ярость, примеривается, с кого начать, - и давай лупить Петрония
длинной линейкой по ушам да по пальцам.
- Петроний, негодяй, я тебя в бочку посажу, я из тебя квашеную капусту
сделаю!
Петроний заморгает глазами, заплачет, задрожит, чувствуя, как у него
начинает щипать тело, словно он уже сидит в рассоле.
Это еще ничего, то ли бывает, когда наступает экзамен. Петрония
вызывают тринадцатым.