"Бранислав Нушич. Жертва науки" - читать интересную книгу автора

человеческий...
- Послушай, ты не прикидывайся дурачком, отвечай на мой вопрос: говорил
ты, что я обезьяна7
- Нет.
- А говорил ты, что я обезьяньего происхождения?
- Весь род человеческий... - лепечет господин Пайя, уставясь в землю,
не помня себя от страха к дрожа всем телом.
- Как это весь род человеческий? Значит, ты утверждаешь, что и господин
окружной начальник обезьяньего происхождения, не так ли?
Господин Пайя молчит как каменный.
- Значит, ты утверждаешь, что и господин министр обезьяньего
происхождения, так?
Господин Пайя молчит, но у него дрожит каждый нерв, каждая мышца.
- Значит, любезный, ты утверждаешь, что и господин митрополит
обезьяньего происхождения?
Господин Пайя молчит.
- Значит, дорогой мой, ты утверждаешь, что и...
Тут и сам начальник не посмел договорить то, что начал, а господин Пайя
затрясся в лихорадке, которая охватила его от этого недосказанного вопроса.
Теперь ему стало ясно, как глубоко он увяз в этой науке, какое зло эта
наука., если она приносит порядочным И мирным людям столько несчастья. В эту
минуту ему захотелось упасть на колени, поцеловать начальнику руку и
отречься от всего, но он не успел этого сделать, так как начальник закричал:
- Вон, вон, ботливый дурак! - и открыл дверь, чтобы вытолкать его, а
затем повернулся к писарю, господину Свете, который был свидетелем всей этой
сцены, и приказал ему взять письменное объяснение у господина Пайи.
Не прошло и получаса, как перед несчастным господином Пайей лежала
бумага, в которой от него требовали объяснить в письменном виде причины его
богохульства и оскорбления всех самых важных персон в государстве. Господин
Пайя долго и тоскливо взгля-дывался в бумагу, смотрел и думал, как ему
начать и что сказать в своем ответе. Он взял чистый лист, чтобы сначала
набросать черновик, а затем переписать его, и начал так:
"Если человек пощупает себя сзади, внизу спины, то он там найдет..."
Он сразу увидел, что начало глупое, порвал лист и начал на новом
по-другому:
"До тех пор, пока я не занимался наукой, я был исправным чиновником и
почтенным гражданином Это могут засвидетельствовать мои начальники..."
Однако и этот вариант ему показался глупым. Он чувствовал, что его
заявление должно носить характер покаянной исповеди и что необходимо с
самого начала дать это понять. Поэтому он начал так:
"Во имя отца и сына и святого духа, аминь! Я христианин по рождению и
гражданин этой страны по убеждению, преданности и уважению ее законов..."
Тут он ясно увидел, что не сумеет написать ничего путного, так как
недавняя сцена в кабинете начальника нарушила его спокойствие. Поэтому он
встал из-за стола и постучал к писарю, господину Свете. Войдя, он попросил
писаря разрешить ему дать ответ завтра.
- А почему завтра? - строго спросил писарь, который тоже чувствовал
себя оскорбленным, так как господин Пайя именно с него начал свое
утверждение об обезьяньем происхождении.
- Я сейчас взволнован, мне надо поспать и подумать.