"Бранислав Нушич. Лунная ночь" - читать интересную книгу автора

Бранислав Нушич


Лунная ночь

Повести и рассказы -



OCR Busya http://lib.alddebaran.ru
"Б. Нушич. Избранные сочинения в четырех томах. Том 4": Нолит; Белград; 1968

Бранислав Нушич
Лунная ночь

Трифун Трифунович любил выпить в лунную ночь, хотя не был горьким
пьяницей. В пьяном виде он только слегка косил одним глазом и волосы у него
были не совсем в том порядке, в каком должны находиться волосы писаря
третьего класса, двенадцать лет прослужившего в канцелярии. Иногда он мог и
шляпу свою измять больше чем нужно, но боже упаси, чтоб он кого-либо
выругал, или на кого-нибудь замахнулся стулом, или стучал кулаком по столу,
доказывая свою правоту, или выражал неудовольствие И сплетничал про
начальство. Он всегда был "невинно" пьян, как сам однажды выразился, когда
ему пришлось отвечать за поведение, "недостойное чиновника".
Напротив, когда Трифун Трифунович напивался, он был как-то особенно
почтителен к начальству. Так, например, однажды он очень учтиво извинился
перед жандармом; о писаре второго класса сказал: "Это самое лучшее украшение
канцелярии", о писаре первого класса: "Это роза сербского чиновничества", о
секретаре: "Ах, всемогущий боже, если бы в Сербии нашелся еще хоть один
такой чиновник!", про судью: "Этот человек, должно быть, происходит по
мужской линии от подлинного колена Адама, то есть именно от того колена,
которое бог создал по своему образу и подобию!", а о председателе Трифун
Трифунович вообще ничего не говорил, боясь что скажет слишком мало и тем
обидит начальство.
Трифун Трифунович до того мягкосердечный человек, что уже после пятого
стакана вина начинает плакать и плачет так горько, что даже жалко
становится, зачем напился такой хороший человек, или, вернее сказать,
начинаешь во всем обвинять лунную ночь.
А однажды ночь выдалась особенно ясной. Трифун Трифунович больше чем
обычно косил главой, больше чем обычно измял свою шляпу и больше чем обычно
плакал, жалуясь на судьбу и говоря о своих начальниках: "Такие они
прекрасные, такие прекрасные, что хочешь не хочешь, а при одном воспоминании
о них плачешь".
Когда набежавшая откуда-то тучка оставила от месяца только маленькую
краюшку, чуть-чуть освещавшую землю, Трифун поднял воротник, опустил голову
и поплелся домой, медленно и неуверенно переставляя ноги, словно он их
отморозил во время войны. Пошатываясь, он сделал несколько шагов и
остановился.
- Ну-ка, Трифун, ну-ка! - пробормотал он, махнул правой рукой, двинулся
было дальше, но, сделав два-три шага, опять остановился, подперев плечом