"Тим О'Брайен. Вещи, которые они несли с собой" - читать интересную книгу автора

середине апреля пулю в голову. В силу необходимости, а также в соответствии
с уставом они носили стальные каски, весившие пять фунтов, с матерчатой
подкладкой и маскировочным капюшоном. У всех были маскировочные мундиры и
брюки. Белье носили немногие. На ноги они обували лесные ботинки (два и одна
десятая фунта), и Дэйв Дженсен имел в запасе три пары носков и жестяную
банку порошка "Доктор Шоль" от мозолей. Пока Теда Лавендера не подстрелили,
он брал с собой легкий допинг, без которого не мог обойтись. Митчелл Сэндерс
из железнодорожных частей не забывал про презервативы. Норман Баукер вел
дневник. Рэт Кили прихватывал комиксы. Истовый баптист Киова не расставался
с иллюстрированным "Новым Заветом", полученным в подарок от отца, директора
воскресной школы в Оклахоме, и в эти скверные времена Киова хранил также
недоверие своей бабки к белым людям и дедовский томагавк. Обстоятельства
определяли все. Земля была усеяна минами, поэтому никто не выходил без
пуленепробиваемого жилета - пластик с металлической кольчугой внутри весил
шесть и семь десятых фунта, но в жаркие дни казался намного тяжелее. Ввиду
того что человек погибает иногда очень быстро, у каждого был хотя бы один
большой пакет с резиновыми бинтами, как правило, под ремнем в каске, чтоб
легче было достать. Ночи были холодные, муссоны пронизывали сыростью; каждый
носил с собой полиэтиленовое зеленое пончо, служившее плащом, подстилкой и
тентом, сооружаемым на скорую руку. Вместе со стеганой подкладкой пончо
тянуло почти на два фунта, но в нем был поистине ценен каждый грамм. В
апреле, например, когда убили Теда Лавендера, они завернули его в пончо и
отнесли через рисовые поля к вертолету, который забрал его.
Их называли пехтурой, землероями.
Иметь или хранить что-нибудь означало таскать, как та любовь к Марте,
которую лейтенант Кросс таскал с собой, переходя через холмы и болота.
Таскать что-нибудь также означает брать дополнительную нагрузку, и в данном
случае второй смысл слова себя оправдывал.
Почти все таскали с собой фотографии. В бумажнике лейтенанта лежали две
фотографии Марты. Первая, поляроидный снимок, была подписана на обороте
"Твоя...", но лейтенант Кросс не заблуждался. Она стояла возле кирпичной
стены. Серые глаза ничего не выражали, губы чуть приоткрылись, она смотрела
прямо в объектив. Временами по вечерам Джимми Кросс гадал, кто сделал
снимок; он знал, что у нее были приятели, он очень сильно любил ее, а на
кирпичной стене видна была тень фотографа. Вторую фотографию она вырезала из
альбома Маунт-Себастьян 1968-го года из раздела "Спорт" (волейбол). Марта
стелилась параллельно земле в усилии дотянуться до мяча, кисти рук в фокусе,
кончик языка напряжен, лицо строгое и азартное. Капелек пота не видно, она в
физкультурных шортах. Он думал, что ноги у нее в самом деле девичьи - сухие
и гладкие. Левое колено согнуто и держит весь ее вес, немного больше ста
фунтов. Лейтенант Кросс помнил, как он коснулся ее колена. Он вспоминал
темный кинотеатр, показывали "Бонни и Клайд", на Марте была твидовая юбка, и
когда он в конце сеанса дотронулся до ее колена, она повернулась и
посмотрела на него так грустно и серьезно, что он сразу убрал руку, но он
навсегда запомнил ткань под своей рукой и ее колено под тканью, и грохот
выстрелов, когда погибали Бонни и Клайд, и как все это было медленно и
тоскливо. Он помнил прощальный поцелуй в тот вечер у ее двери. Вот, думал
он, когда надо было на что-то решиться. Например, взять ее на руки и на
руках внести вверх по лестнице в ее комнату, потом привязать к кровати и всю
ночь касаться ее колена. Надо было быть смелее тогда. И каждый раз, глядя на