"Тим О'Брайен. Вещи, которые они несли с собой" - читать интересную книгу автора

нужно, они брали М-14, CAR-15, простые винтовки, трофейные АК-47 и "Чи-Ком",
РПГ и карабины Симонова, купленные на черном рынке "Узи" и "Смит-и-Вессон"
тридцать восьмого калибра, шестидесятишестимиллиметровые гранатометы,
дробовики, глушители, резиновые дубинки с вплавленным внутрь свинцом, штыки,
пластиковую взрывчатку. Ли Странк не расставался с пращой - последняя
соломинка, говорил он. Митчелл Сэндерс брал бронзовый кастет. Киова таскал с
собой оперенный томагавк своего деда. Каждый четвертый, если не каждый
третий, имел в запасе противопехотную мину - три с половиной фунта вместе со
взрывателем. У всех были осколочные гранаты (четырнадцать унций) и по
крайней мере одна дымовая (двадцать пять унций). У некоторых добавлялись
гранаты с нервным или слезоточивым газом, кое у кого - фосфорные. Они несли
все, что могли нагрузить на себя, порой молча ужасаясь страшной силе их
ноши.
В начале апреля, перед гибелью Лавендера, лейтенант Джимми Кросс
получил талисман на счастье от Марты. Это был простой камешек, весом не
больше унции, гладкий на ощупь, молочно-белого цвета с оранжевыми и
фиолетовыми вкраплениями, овальный, похожий на маленькое яйцо. В письме
Марта писала, что она нашла камешек на берегу в Джерси, где вода заливает
землю во время прилива, - там, где стихии встречаются и расстаются одна с
другой. Вот это "врозь-но-вместе" заставило ее поднять камешек, носить
несколько дней в нагрудном кармане, не чувствуя его веса, и, наконец,
послать Джимми авиапочтой в знак ее неизменного к нему отношения. Лейтенант
Кросс решил, что это очень романтично. Он только не был уверен, каково ее
неизменное отношение к нему и что она понимала под "врозь-но-вместе". Он
пытался представить себе прилив и волнующееся море в тот день на берегу в
Джерси, когда Марта заметила камешек и извлекла его из геологического
безмолвия. Он думал о ее босых ступнях. Марта жила поэзией, ее чувства были
поэтичны, а ноги должны были быть смуглыми и гладкими, с ненакрашенными
ногтями, взгляд холодным и серьезным, как океан в начале весны, и, хоть это
причиняло ему боль, он все равно думал о том, с кем она была на пляже в тот
день. Он живо представлял себе пару теней, движущихся вдоль полоски песка,
на которой стихии встречались и расставались одна с другой. Он выдумал свою
ревность и знал это, но ничего не мог с собой сделать. Он слишком любил ее.
В апрельскую жару, на марше, он клал камешек в рот, вертел его языком и
ощущал соль и морскую влагу. Его мысли блуждали вдалеке. Он с трудом
возвращался к войне. Время от времени он покрикивал на солдат, чтобы те
выровняли строй, не спали на ходу, но сам уносился туда, где он шел босиком
по песку вдвоем с Мартой вдоль моря, налегке. Он распрямлялся. Его окружали
солнце, волны и свежий ветерок, любовь и отсутствие забот.
Их груз зависел от боевого задания.
В горы они брали противомоскитные сетки, мачете, непромокаемые накидки
и мазь от укусов насекомых.
Если задача ставилась в местах особо опасных или считавшихся особо
опасными, они брали все, что могли унести. В районах минных полей, где грунт
был нашпигован игрушками, взрывающимися за секунду до прикосновения, они по
очереди тащили двадцативосьмифунтовый миноискатель с наушниками и плоским
датчиком. Он сильно давил на плечи и поясницу, был неудобен в обращении,
зачастую полностью бесполезен из-за осколков шрапнели в почве, но они брали
его с собой частью для безопасности, частью ради иллюзии безопасности.
В засаде и вообще ночью они запасались разной мелочью. Киова брал