"Минако Оба. Три краба (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

сцене, а я смотрю на вас из ложи.
- Да что вы! Это всего-навсего ночной халат. - Саша глубоко вздохнула,
словно действительно собиралась запеть арию.
- Тем более! - Фрэнк беззвучно усмехнулся.
Господин Йокота, откинув назад аккуратно причесанную голову, тихонько
кашлянул. Он от природы был очень восприимчив ко всему эротическому.
- Саша, у меня к вам большая просьба. Научите, пожалуйста, Юри
правильно петь "тра-ла-ла" из "Кармен". Знаете, та сцена, где Кармен дразнит
Хосе. А то Юри, по-моему, на четверть тона фальшивит.
- Такэси, имей в виду, публичное оскорбление жены отражается на сумме
отступного при разводе! - торжественно изрекла Юри.
- А если у мужа не было намерения оскорбить? - спросил Йокота. -
Хотелось бы знать на всякий случай.
- Неведение во все времена квалифицировалось как один из тяжких
грехов, - сказал Фрэнк.
- А если у меня при этом нет намерения разводиться? - спросил Такэси.
- Если у тебя даже и нет такого намерения, то оскорбление может
послужить поводом для развода.
- Это у вас в Америке, Фрэнк. Но если мы будем разводиться - я это к
примеру говорю, - наше дело будет слушаться не в американском суде, а в
японском. А у нас в Японии законы, как правило, защищают интересы мужчин.
- Ну и здесь то же самое, никакой разницы, - сказала Саша.
- Но для нас здешние законы вполне терпимы, - произнесла госпожа Йокота
со скромным кокетством.
У священника Баранова похотливо заблестели глаза. Саша окинула госпожу
Йокота презрительным взглядом с головы до ног. Кожа у Саши была жирная,
пористая, неровная, как кожура грейпфрута.
- А вы разводились через суд? - спросила Мацуура у Фрэнка.
- Что вы! В ту пору у меня было слишком мало денег, чтобы нанять
адвоката.
- Но все же достаточно, чтобы выплатить жене определенную сумму при
разводе? - с нескрываемым интересом спросил господин Йокота.
- Нет! К сожалению, я принадлежу к тем мужчинам, которых бросают
женщины. Моя жена сама сбежала в чужую постель.
- Почему же к сожалению? По-моему, у вас все сложилось исключительно
удачно! - с учтивым поклоном произнес господин Йокота.
- Ты прольешь мартини!
Госпожа Йокота с притворной застенчивостью глянула на мужа и
рассмеялась тихим, воркующим смехом. От крыльев ее носа протянулись легкие,
едва заметные морщинки.
...Сейчас она очень даже мила, яркий, цвета подсолнуха наряд
оригинально сочетается с голубиной кротостью, и это воркование и эти
тонюсенькие морщинки работают на нее, подумала Юри. Но к сорока годам
воркующая голубка превратится в отвратительную хихикающую обезьяну... Юри
понимала, что кроется за таким вот скромным; почти стыдливым женским
кокетством: отнюдь не страсть, а жалкое желание. Да, она прекрасно это
понимала, потому что сама была женщина, но ей каждый раз становилось
противно до настоящей тошноты. И с этим она ничего не могла поделать - ведь
яд, вызывавший тошноту, рождался в ее собственном организме. Чтобы
избавиться от него, наверно, пришлось бы удалить печень или еще что-нибудь.