"Виталий Обедин. Волчий пасынок: путь к сухому морю [F]" - читать интересную книгу автора

- У тебя это получается из рук вон плохо...
Внезапно на лицо Табиба набежала тень.
- Сожги меня Азус! А ведь когда-нибудь я не смогу оценить
человека достаточно верно, и этот день, возможно станет для меня
последним. Не находишь...Гай Канна? А хочешь знать, что прежде всего
удерживает меня от того, чтобы не кликнуть Хона и не велеть ему
собрать вокруг этого шатра лучников, а заодно начать вымачивать в
соленой воде кожаные ремни, чтобы высечь ими так глупо попавшегося
грабителя караванов... ( это на тот случай, если ты каким-то чудом,
ну, скажем, благодаря своим оборотничьим способностям, уцелеешь )?
Нет не страх перед твоим мечом или клыками, хотя и он, пожалуй тоже.
Просто я не знаю, как далеко отсюда твои кагасы. Улук и Хон сказали,
что в непосредственной близости твоих проклятых соплеменников нет.
Эти двое служат у меня давно и прежде ни разу не ошибались. Именно
поэтому они оба, да и я, не в последнюю очередь тоже, все еще живы и
водят со мной караваны. Как бы не были быстры кагаские кони, твои
люди не успеют налететь на лагерь прежде, чем мои утыкают тебя
стрелами точно диковинного дикобраза.
Стремясь выиграть время, нужное для обдумывания ответа, Волчий
Пасынок поднял свою пиалу и поднес тонкий фарфоровый ободок к губам,
держа его так, чтобы в любую секунду небольшую чашечку можно было
метнуть и выбить глаз собеседника. Вино было сладким и одновременно
сильно отдавало южными пряностями. Гай не достаточно хорошо
разбирался в горячащих кровь напитках, щедро подаренных смертным
великим божеством Бухом Ячменные Зерна, чтобы вынести ему приговор -
хорошее или плохое. На его непритязательный вкус вино было слишком
сладким.
- Я больше не член клана. - наконец сказал он. - Более того,
любой, кто принесет Кровавому Сугану мою голову, желательно с не
запекшейся еще кровью, будет вправе занять не только мое место в
клане, но и получить право присутствовать на совете военных вождей,
как равный. Это тоже очень много. Может быть, ты желаешь и эту
награду, караванщик?
Губы Гая медленно растянулись в кривой неровной улыбке.
Канна еще не очень хорошо умел улыбаться. Он вообще еще не умел
очень многое - простое и незначительное для всех остальных людей :
не умел смеяться, плакать, лгать, осуждать, завидовать, жалеть...
Для него, выращенного в искусственной среде с одним единственным
предназначением в жизни - быть верным и смертоносным, все это,
включая странную механику причудливого складывания губ, было таким
сложным и непонятным.
- Впрочем, сейчас уже вряд ли. В клане все должны думать, что я
мертв. И так оно, наверное, к лучшему. Для того, чтобы стать одним
из них мне потребовалось несколько месяцев - несколько кровавых
месяцев, наполненных сражениями и смертями. Врагом же племени я стал
за какую-то долю мгновения.
- Надо полагать, в ту долю мгновения твой меч выскочил из
ножен. - миндалевидные глаза шарумца сузились, превратившись в
тонике щелочки.
Гай с трудом удержался от того, чтобы не сгримасничать. -